Мне под нос сунули исключительно вонючую гадость.
Подействовало даже сквозь фату.
Дышать расхотелось.
— Главное — произнеси «Согласна», — продолжала наставлять меня
незнакомка, снова поправляя тонкое облачко полупрозрачной органзы.
— Синна Алессия тебя здесь не достанет, не беспокойся. И принц не
так уж плох, насколько мне известно. Одно то, что тебя не
запечатали сразу, уже внушает некую надежду, правда же?
Судя по интонации, она убеждала скорее себя, чем меня.
Я ничегошеньки не поняла.
То есть отдельные слова улавливала, о значении других
догадывалась, но общая картинка упорно ускользала от сознания.
Какая-то синна хочет меня достать? А принц? При чем здесь вообще
принц? И какой, интересно, страны? В Англии оба женаты. Хотя
младший вроде собирался разводиться… но не ради меня же!
Занятая мыслями, ставшими отчего-то тягучими, как патока
(похоже, в отрезвительной вонючке было еще и успокоительное), я
позволила поставить себя на ноги и покорно побрела вслед за
женщиной, вцепившись в ее руку, как в спасательный круг во время
бури.
После темной каморки яркий свет больно ударил по глазам.
Прищурившись и смаргивая невольные слезы, я оглядывала огромный
зал.
Церковь. Колонны, цветочные гирлянды, витражи.
Приторный аромат горящих свечей с терпкой ноткой сандала.
Толпа народу, разодетого по моде парувековой давности. Все
смотрят на меня, отчего ноги заплетаются еще сильнее. Мужчины с
интересом, женщины отчего-то со смесью презрения и зависти.
— Не запечатана! Надо же! — уловила я шепоток где-то в стороне.
— Неужели его высочество действительно решил попрать заветы
предков?!
— Иди, милая. Он ждет, — подсказала моя спутница и осторожно, но
уверенно высвободила свою руку из моих ладоней.
Я сглотнула и наконец посмотрела вперед.
Там, в конце длинной красно-бежевой ковровой дорожки, меня
действительно ждал мужчина.
Молодой, лет тридцати, в богато вышитом старомодном наряде
(кажется, такое называется камзол?) и шикарном золотистом плаще с
меховым подбоем.
Честно сказать, я ему посочувствовала.
Жара в храме стояла неимоверная, я в своем корсете упарилась, а
ему, поди, еще хуже.
В голове до сих пор царил розоватый туман, реальность
воспринималась урывками. Я при ходьбе пошатывалась, чем
окончательно укрепила присутствующих в мысли, что невеста
категорически не в себе.