Мне даже казалось, что Малку забавляло, доводить до бешенства,
которое старался не показывать в присутствии княжны, Эдерли.
Незаметно солнце село за горизонт и стало совсем темно, от чего
мы стали возвращаться на кромку леса, где паслись наши лошади.
Выйдя на поляну, я и понять ничего не успел, как мощнейший удар
отправил меня обратно в лесные гущи.
Влетев в кустарник, я, ломая прутья и ветви, упал в заросли и
захрипел от боли во всём теле.
— Это не по сценарию мать вашу, — Встал я на ноги, держась рукой
за ствол дерева.
Совсем близко раздался визг, но принадлежал он не Малке, а
Эдерли. Я и не знал, что мужик может так верещать. Оказалось,
может.
За считанные секунды я опять был на поляне и стал свидетелем,
как два огромных мохнатых волка, что передвигались на задних лапах,
зажали княжну и верещащего без передыха Эдерли у двух переплетённых
стволов деревьев, которые служили защитой для их спин.
Самое удивительное, что мне вломили пилюлей, а верещащего,
словно бабская сирена Эдерли, даже ни тронули, оттеснив альфонса
просто на пару метров к лесу.
Руки же Питера сжимали пистолет, но он что-то не спешил вступать
в бой с бобиками, тряся им словно экзорцист кадилом при изгнании
нечистого.
Малка же стояла рядом с Эдерли, но на её лице не было как
такового страха, хотя может это просто последствие шока от
блохастых, или трелей её воздыхателя. Вот только была одна
странность, она смотрела на них, будто общаясь с ними без слов.
— Ты стрелять-то будешь? Или забыл, где курок находится? —
Зачем-то произнёс я, привлекая внимание всех, кто был на
поляне.
Оборотни рывком развернулись на меня и зарычали, да так, что их
слюни долетели до меня и знатно окатили мою тушку.
— Пиндец, — утёр я лицо от слюней. — Вы на меня пасти-то не
раскрывайте, я вам не стоматолог.
Оборотни, сверкая красно-жёлтыми, как угли глазами, рванули в
мою сторону, от чего я подпрыгнул на месте и рванул обратно в лес,
слыша крик Малки:
— Не трогайте его!
Но походу болонкам переросткам было глубоко положить, на слова
княжны, ибо треск ломающихся кустов явно обозначил позицию
оборотней по моей персоне.
Я бежал меж стволов деревьев, то и дело, скользя в только
оттаявшей за зиму земле, а грязь, словно этого и ждала, облепляя
мои сапоги, делая их при этом тяжелее в десятки раз.