— Только ревнивого идиота мне для полной жопы здесь не хватало.
— Протянул многострадально я, пустив свою лошадь в галоп.
В городе мы были через полчаса езды. За это время на нас никто
не напал, а Эдерли и вовсе уверовал в тощих медведей побирушек, от
чего беготни по городу с криками «Аааа демоны!» не
предвиделось.
Заведя в стойло транспорт, я отправился искать хозяина
постоялого двора, и узнать у него есть здесь вообще средства для
мытья.
Толстый кряжистый мужик, с удивительно писклявым голосом,
сообщал мне, что всё есть, если есть деньги. Деньги были, и мощный
трактирщик, как фея красная, упорхнул выполнять мою просьбу. Ну как
просьбу, я ему блин денег за это дал.
Короче, через час, в моей комнате стояла огромное нечто, будто
небрачный ребёнок бочки и таза с большими амбициями. В этом подобии
ванны уже была налита горячая вода, и поэтому в моей комнате,
которая и так была обителью сырости и угловой плесени, начались
вообще тропики.
Когда я хотел, было начать раздеваться, для постирушек себя
любимого, одна из двух керосиновых ламп закончилась, ввергая
большую часть комнаты в сумрак. Но делать было нечего. Скинув
одежду до труселей, я потянулся всем телом, хрустя позвоночником, и
услышал, что дверь со скрипом в мою комнату отварилась.
Повернувшись на звук открывшейся двери, я увидел, как в
полумраке комнаты закрылась дверь, а из тени на меня выходил
рыжеволосый парень. В незваном госте я признал того самого парня,
что смеялся, стоя за спиной толстого длиннобородого гостя
князя.
— Я как бы в неглиже, пойти те прочь, у меня тут интимные
постирушки намечаются. — Сморозил я очередной бред, стоя у края
огромного сосуда с горячей водой.
— Почему ты пахнешь ей? — Чуть не рычал ночной гость.
— Да, что вы нахрен привязались к моему запаху-то, в самом деле?
Видишь предмет, — положил я ладонь на край вытянутой бочки. — Это
ванная. Я её приму, и не буду больше пахнуть ничем и никем. Иди и
не мешай мне, это тебе не общественная баня.
Рыжеволосый громила сверкнул глазами и сделал шаг ко мне
навстречу.
— Ты жалкий человек, — хрипя, произнёс парень. — Я спрашиваю.
Почему ты помечен ей!?
— Кем я помечен? Японский бог! — Вытаращил я глаза, на то, как
рот и нос парня стали деформироваться и вытягиваться.
— Она принадлежит нам! — Преображался рыжий.