- Вот-те на, выходит я все-таки пленник, - подумал я и хихикая,
снова распахнул дверь.
В этот раз сторож со мной не церемонился. На попытку провести
против него болевой прием, лишь слегка ухмыльнулся, приподнял мое
тело и сделав несколько шагов вглубь комнаты бросил на кровать. Все
силы закончились в этом порыве, но я снова встал и двинулся на
преградившего путь крепыша. Вся ситуация, которая сейчас
происходила, казалась забавной и очень смешной. К моему удивлению,
сторож не стал больше играть со мной, а просто вышел и подпер дверь
спиной. Окон нет, выход заблокирован, я сел и постарался мысленно,
как можно громче позвать муравья, но мои попытки оказались
бесполезны. Надо было это прекращать. Борода обыгрывал меня по всем
направлениям и я не найдя ничего лучше, начал смеяться. Сначала
делал это тихонько, чтобы никто не услышал, а потом, перестав
сдерживаться, захохотал во всю силу. Когда ко мне ворвалась
Оглинка, из моего горла текла кровь, но по прежнему продолжал
хохотать не в силах остановиться, только все это уже было похоже не
на смех, а на конвульсии сумасшедшего. В комнату вбежал борода и
прижал мою голову своей огромной лапищей к кровати. Не особо
церемонясь и кроша зубы горлышком толстой бутылки, влил горькую
настойку в рот. Она полилась обратно, но он затолкал стекляшку еще
глубже и все содержимое благополучно попало внутрь.
- Кто здесь был кроме нас? - зарычал лекарь, смотря на девушку и
испуганного сторожа.
- Ни-кого, - заикаясь произнес он, - после твоего приказа, сюда
никто не входил.
- А она тогда, что здесь делает? – зло бросил борода, указывая
головой на девушку.
- Она прибежала, когда этот, - он ткнул в меня пальцем, - уже
хрипел.
Я, слушая все это, вдруг понял, что не смеюсь и только чувствую
дикую резь внутри горла.
Лекарь отпустил меня, потом вышел на минуту и вернувшись дал
выпить еще одну склянку с горьким напитком. Боль поутихла, а Каддик
внимательно посмотрел и сказал:
- Ты только появился, а уже заимел таких недругов, что мне
приходится тебя снова спасать. Кто-то отравил комнату ядовитым
газом и я не удивляюсь, у нас убить чужака считается почетным.
Он ухмыльнулся и уже выходя бросил напоследок:
Жаль будет, если ты умрешь до того, как я разрежу тебя на
много-много кусков.
Дверь хлопнула, а я быстро зашептал Оглинке о том, что мы решили
сделать с муравьем и чтобы она бежала его искать как можно
скорее.