Наконец, наломав веток, разжёг небольшой костерок, пытаясь
понять, как действовать дальше.
Хотелось разжечь огонь посильнее, чтобы согреться, но решил
поостеречься. Ведь непонятно, где я нахожусь. Если меня сбило ПВО,
то, скорее всего, нахожусь поблизости линии фронта или на вражеской
территории. А значит, привлекать к себе внимание не нужно. Да,
возможно, это поможет поисковым отрядам, что однозначно скоро
выдвинутся на поиски, (хотя бы тела императора), но уверен, они не
поспеют найти меня раньше, чем возможные вражеские разведчики или
солдаты, что однозначно находятся где-то рядом. В этом у меня
почему-то сомнений не было.
Вот ещё задачка: как понять, где я нахожусь, не разыскивая при
этом людей? Ведь деревья-то не разговаривают. Ага, «Я спросил у
тополя, где моя любимая. Подскажи, где скрылась, и знаешь ли, где
она». Угу…
И как ориентироваться на местности? На деревьях мох растет гуще…
Там, где север? Ага, везде мох одинаковый. Солнце? А солнца уже
нет, смеркается.
Можно было, конечно, где-то затаиться и просто переждать это
время, но, боюсь, уж очень долго ждать придётся. Нет, я не
сомневаюсь. Со мной летело ещё три самолёта: один со свитой и два
истребителя. Уверен, что они место падения императорского самолёта
зафиксировали. Но опять же вряд ли ко мне на помощь прибудут так
быстро. Соответственно, мысль о том, чтобы развести сигнальный
костёр, я тут же отбросил.
А ведь мне казалось логичным подписать мирное соглашение на
нейтральной территории. Теперь-то разумеется я жалел об этом. Надо
было требовать, чтобы президент франции де Голль и регент
германского императора Паулюс, прибыли ко мне в Санкт-Петербург.
Вполне возможно, что я хотел поступить благородно, но еще исходил
из того, что каких-то правил, где положено принимать капитуляцию не
было.
Скажем, в моей реальности, мирные договора подписывались где
угодно. После поражения в Крымской войне, мы подписывали мир в
Париже, в столице враждебного государства. Но капитуляцию
фашистской Германии принимали в Берлине. Капитуляцию Японии,
американцы и вовсе принимали на борту корабля в открытом море.
А может быть имелось еще одно моё глупое, совсем не
императорское, увидеть старинный Копенгаген. Еще не испорченный
новейшей архитектурой.
Эх, рано я наверное стал императором, но этому делу учиться и
учиться.