Нет, даже не думать об этом.
С дерева не видно, мешают соседние. Пришлось слезть. Я вышел не опушку. Яркие лучи подымавшегося солнца прекрасно все высвечивали и подчеркивали. Приходилось даже морщиться. Я вгляделся… и в следующий миг обнаружил себя несущимся к сигнальному дереву. Оно качнулось под взлетающим мной, растревожив Майю.
– Рыкцари?! – Она позеленела.
– Хуже. – Пробравшись по ветвям, я сорвал флаги и кинул девочке. – Одевайся!
Висячая конструкция трещала под ней, грозя развалиться. Майю трясло. Ноги не попадали в штанины. Когда попали, царевна попыталась встать, чтоб натянуть дальше, и провалилась ступней в дыру. Она до крови закусила губу, в глазах стояли слезы.
Пришлось помогать. Жестко обхватив одной рукой – другая держалась за ствол – я приподнял девчонку, позволив быстро закончить начатое. Но как ни старалась, она успела одеть только штаны, рубаха на ней осталась моя.
– Не успеваем. Ложись. И ни звука!
Мое тело упало сверху и прижало ее, стараясь занять как можно меньше места. Нас не должны увидеть, иначе – смерть. Страшная смерть.
Вместе со мной Майя наблюдала сквозь щели гнезда, как в лес втягивалась стая человолков.
– Тсс!
Я перекрыл ладонью ее губы, когда рот непроизвольно отворился, а расширившиеся от ужаса глаза хотели выплеснуться эмоцией. Мои локти и колени сжали напрягшееся тельце почти до хруста. Она даже не заметила.
Голые четвероногие создания направлялись прямо к нам. Минуту назад с опушки я увидел их не меньше десятка, несшихся под уклон с добычей под животом. Они спускались из леска, где ночевали ученицы. Мозг отказывался принимать, что могла тащить с собой стая.
От нас с царевной несло, как от бомжей – одним лишь потно-сальным амбре можно травить крыс, не говоря о других составляющих многодневного отсутствия воды. Если нас не увидят, то учуют. Нужно готовиться в обороне, которая отсроченная смерть. Нападать самим – безумие. Кто-кто, а я знаю человолков в бою.
Дешево не продадимся. И девчонку живой им не отдам. Она заслуживает легкой смерти. Человеческой.
Мы с Майей посмотрели друг на друга. Ее била крупная дрожь. Моя рука нащупала и вставила в ее ладонь рукоять меча.
– Если меня… – начал я.
Она отрицательно затрясла головой.
Не хотела умирать.
Тем более, не хотела умирать так жутко.
Страх и ужас. Последние чувства. Нехорошо. Пусть на том свете, если он есть, она вспомнит последний миг жизни не только как самый худший.