– Может, обратиться к другому врачу? – сказал Дугал. Порой, волнуясь о здоровье своего господина, он бывал чересчур заботлив, если не назойлив. Но Лахлан устал от врачей и от их бесплодных попыток его вылечить.
Он не сомневался в том, что страдает непонятным душевным расстройством, перед которым медицина бессильна.
– Раз вас мучает бессонница, почему бы тогда не пить на ночь еще больше лекарства?
Лахлан досадливо поморщился. Меньше всего ему хотелось отуманивать свое сознание, отравляя себя смертельно опасным ядом.
– А не отказаться ли мне совсем от этого лекарства? Я уже подумывал об этом.
Дугал, отступив на шаг назад, удивленно вытаращился на него:
– Что это за глупости?! Врач считает, лекарство необходимо…
– Брось, Дугал. Я все равно плохо сплю, а от опия мне только хуже.
– Лучше плохо спать, чем не спать вовсе.
Нет, не лучше. Ничуть не лучше. Лахлан готов был поспорить.
– Вам нельзя отказываться от настойки, – проворчал Дугал.
В ответ Лахлан буркнул что-то нечленораздельное. Ему не хотелось ни спорить, ни соглашаться: в конце концов, кто из них здесь хозяин? Почему он, будучи герцогом, не может поступать так, как ему хочется?
– Надо пригласить другого врача, – упорно гнул свое Дугал.
Подобная настойчивость действовала на нервы. Лахлан предостерегающе поднял руку и твердо произнес:
– Довольно.
Дугал сразу расстроился. Лахлан улыбнулся, желая улыбкой смягчить невольную резкость своего отказа.
– Ко мне пришел гость. Мне надо переодеться. Позови, пожалуйста, Талли.
В Лондоне все было намного проще. Для того чтобы вызвать лакея, достаточно было позвонить в колокольчик, дернув за шнур. Но здесь казалось – в этом Лахлану пришлось не раз убедиться на собственном опыте, – что звон колокольчика наполняет собой весь замок, поднимая ненужную тревогу.
Вместо того чтобы позвать Талли, Дугал, негромко ворча что-то себе под нос, подошел к шкафу с вещами и принялся там копаться.
Лахлан удивленно вскинул брови:
– Где Талли?
Дугал, словно не расслышав вопроса, пару раз кашлянул.
– Сегодня я помогу вам одеваться.
– Где Талли?
– Он, гм-гм, уехал, – глухо проворчал Дугал, чуть отвернувшись в сторону. Но в этом не было никакой необходимости – даже не видя его лица, Лахлан знал, как горько верному Дугалу и как ему жаль своего господина. Впрочем, бегство прислуги стало обыденным явлением.