– Но деньги тоже важны, – подумал Ингвар.
– Когда они не приносят радости – от них нет прока.
– А ты получил то, чего хотел? – поинтересовалась Тира.
Саша пробежал глазами всех гостей.
– Да, получил, – нисколько не сомневался он.
– Тогда, у меня есть ещё один тост, – вновь включился Арман, подняв новую порцию красного вина, – за исполнение мечты. Пускай они у всех разные и нам не узнать, какие именно, но нельзя оставлять их невыполненными. Жизнь коротка, не следует отказывать себе в чём-либо.
– За исполнение мечты! – в один голос прозвучало следом вместе с громким звоном хрустальных бокалов.
– За мою мечту, – прошептал Давид, не сводя глаз с Армана, и залпом выпил содержимое, в попытке немного залить хорошим алкоголем испытываемую тоску.
– Не знал, что ты такой сентиментальный, братец, – присвистнул Лазар, приступив к дегустации стейка из мраморной говядины с тушёными овощами.
– Я могу дать волю чувствам, – младший Вилар потянулся за любимыми креветками. Увидев это, Давид тут же отреагировал и помог ему, передав тарелку. – «Merci», – поблагодарил спортсмен, присев обратно, не обратив внимания на взгляд парня в свою сторону. Давид каждую секунду думал лишь о том, как скажет ему о чувствах, как когда-то Сергею, но никак не решался. Всё повторялось заново. Безответность и страх быть отвергнутым пугали его, и оставалось лишь молча смотреть взглядом полным надежды на то, что Арман либо не заметит этого, либо ответит симпатией, но она мало вероятна.
– Давид, о чём мы с тобой говорили! – вернул брата в реальность Кабано.
– Я ничего не сделал, – невесело ответил он, наливая ещё вина.
– Но хотел, – не отставал он. – Слушай, я не буду тебе мешать губить жизнь. Может, если обожжёшься, сможешь понять, чего делать не следует. Но послушай меня. Я не посоветую плохого. В мире, я уверен, много парней, которые бы хотели с тобой встречаться. Почему ты выбрал того, кто не заинтересован в близком общении со своим полом?
– Я просто смотрю на него, – объяснил парень, наблюдая, как Арман смеялся, разговаривал с братом, интеллигентно отрезал бифштекс и клал его в рот. Давид понимал: его ещё сильнее тянуло к нему, каждое повседневное движение вызывало странное умиление, желание глядеть на это не переставая, наслаждаясь каждым мгновением. Всё это призрак прошлого, вернувшегося для мук сильнее прежних, нежели просто потеря любимого человека. Теперь он мог лишь наблюдать, но никак не сделать желанного, а это ещё хуже, чем просто обжечься. – Ничего противозаконного.