Андрей Боголюбский, или Смерть русского Цезаря. Трагедия в пяти действиях - страница 7

Шрифт
Интервал
Что мы закон блюдем по-христиански,
Что нету места блудням вавилонским
В моем дворце, не жалуем и пьянства,
От коего все зло в миру творится!

(Кузьма выходит и через минуту возвращается с гостем. Тот падает в ноги собравшимся. Анбал в это время прячется за спину Прокопия, поближе к Улите)

Встань, странник, слышишь?
Занят я покуда,
С тобой ужо потом мы перемолвим.
Как величать?

Ефрем:

Ефрем, сын Моисеев,
А в Киеве отец зовется Мойзой —
Известный там в округе человек.

Андрей:

Вот и земляк, Козьма, тебе в подмогу.
Знавал его?

Кузьма:

Да что-то не упомню.

Андрей:

На этот раз грехи твои прощаю,
А то ведь скажут будто лют с рабами
Великий князь.

Кузьма:

Сослать вели, кормилец!
Мой грех!

Андрей (не обращая, внимания указывает на Ефрема):

Да поднимите же его!

(Кузьма и Прокопий поднимают Ефрема и отводят в сторону)

А ясин где?

(Медленно поворачивает голову и замечает Анбала)

Чего там схоронился?
Умей ответ держать, как подобает.
И впредь передо мною не юли.

Анбал:

Прости, раба!

Андрей:

Ответь сперва, не ты ли
Выводишь баб на игрища ночные
И погреба хмельные отпираешь
В любое время, в вечеру и в утро,
По первому желанию и знаку —
Мои, холоп лукавый, погреба?!
И не с твоей руки ли, перепившись,
Они снопами валятся под лавки? —
Я знаю все! —
И с рожами хмельными
Утрами хмуро бродят по двору,
Когда их князь случается в отъезде?

Анбал:

Вели казнить!

Андрей:

Казнить тебя не буду
На этот раз.
Но как же ты решился
Скрывать содом от князя своего?

Анбал:

Я не посмел бы скрыть…

Андрей:

А это верно!
Ты сам зачинщик первый среди них!
И посему мое такое слово:
Дружину всю отправить к воеводе,
К Борису Жираславичу немедля,
Пусть их гоняет до седьмого пота.
А девок и бабенок непотребных
Велю я разогнать по деревням
На самую тяжелую работу,
А то продать, хотя бы вот клобукам.
Набрать хороших, к блуду неповадных.
А с ключником особо мы поступим…

Анбал (валится в ноги):

Помилуй, княже, больше никогда
Не повторится этакое дело,
Ведь я, убогий, преданней собаки
Служу тебе, готов в огонь и в воду,
На смерть идти, на дыбу, ты же знаешь,
Что не предам вовек я господина!

(Улита берет руку Андрея и смотрит на него)


Андрей:

Вот именно.
Тем видеть тяжелее
Тебя сейчас!
Когда ко мне притек ты,
Не обласкал ли я тебя, возвысив
Над слугами своими, и тогда же
С ключами вверил я тебе казну?!
Прочь с глаз моих!

Юрий:

Отец!

Андрей:

Идите вместе.
Следующая страница