– Ну и ты его раньше, естественно, не встречала и знакомым он тебе не показался? – не отступал Лев Георгиевич.
– Нет. Хотя, если бы и встречала, то вряд ли запомнила бы. Вполне обычная внешность, ничего отличительного, поверь мне.
– Так, ну что ж, тогда все на этот раз. Они продолжают работать, но ты не волнуйся. Платим мы им исправно и не остановимся до тех пор, пока все не будет раскрыто. Обещаю. Ну пока. Звони, если что.
– До свидания, Лев. Ты тоже не пропадай.
Опять пустые хлопоты и легкое разочарование. После этого разговора, немного испортившего ей настроение, Марина стала готовиться к встрече с Вероникой. Она сделала макияж, красиво причесалась и выбрала наряд. Решила надеть бирюзовое платье, оно было очень элегантным и освежало ее. Затем приготовила стол, накрыв его своей любимой голубой скатертью, решив, что белая – это слишком торжественно, для семейного чаепития больше подойдет нейтральная. К тому же голубой китайский фарфор смотрелся на ней как нельзя лучше. Когда все было готово, раздался звонок в дверь, открыв которую, Марина слегка опешила.
Девушка оказалась совсем некрасивой. Высокая, худая и нескладная, с вытянутым лицом. Она держала Вадима под руку и улыбалась, обнажая, правда, ровные белые зубы. Бровей и ресниц у нее как будто не было, а глаза, губы, волосы – все было одного цвета, какого-то неопределенного, пепельно-пегого.
– Здравствуйте, Марина Евгеньевна. Я Вероника, Вероника Томилина, – сказала девушка удивительно приятным голосом и протянула руку.
– Здравствуйте. Проходите пожалуйста, – холодно ответила Марина, не найдя в себе сил сказать обычное в этих случаях «очень приятно».
Она была более, чем раздосадована. Почему-то Вероника представлялась ей красивой брюнеткой с длинными блестящими волосами, спортивной фигурой и красивыми ногами. И, хотя внешность не так уж важна, Марина понимала это, но тем не менее, не одобряла выбор сына в душе. Уж слишком глубоко было ее разочарование. Вероника тем не менее, быстро сняв плащ и подав его Вадиму, стала снимать сапоги.
«Ее ноги в сапогах, как ложки в стакане», – мелькнуло у Марины в голове, и она еще больше расстроилась, увидев, как убого смотрится Вероника в темно-вишневом платье-джерси, висящем у нее на плечах, как на вешалке.
Разговор за столом почему-то тоже не клеился, наверное, по той же причине полного неприятия Мариной этой некрасивой девицы, с которой ее сын, однако, выглядел довольно счастливым. Он говорил без умолку. Марина во время разговора отделывалась вежливыми «да» и «нет», где это было необходимо. Вероника наоборот старалась всячески поддерживать разговор. Она была неглупа, хорошо начитана и достаточно тактична.