Годы в должности следователя научили Филатова в любых обстоятельствах придерживаться определённых правил, предписанных вышестоящими структурами. Он был прилежным исполнителем закона и всегда руководствовался своим и чужим опытом. Своей исполнительностью он заслужил репутацию хорошего, вдумчивого, хотя всё-таки не выдающегося следователя. Придирчивость к фактам и умение отличать важное от ненужной шелухи были, несомненно, его лучшими качествами, но врождённая лень и инертность с лихвой перечёркивали эти достоинства. Филатов считал, что следствие должно всегда подчиняться утверждённым правилам, и любое действие, не вписывающееся в их рамки, тут же выводило его из равновесия, внося сумбур и срывая планы. Дослужившись до майора, Филатов чувствовал, что это его потолок: идти дальше не было ни возможностей, ни сил, ни, самое главное, желания.
Следователь посмотрел на стол и увидел на нём папку с надписью «Дело № 85». Память тут же откликнулась на это приступом тревоги и страстным желанием закурить. А как иначе? Уголовное дело, заведённое вчера на мужчину, который в приступе ревности убил жену и её любовника и скрылся в неизвестном направлении. По опыту Филатов знал, что дело за версту разило очередным висяком, и это в конце года, когда для положительного отчёта приходилось закрывать глаза на всякую мелочёвку. А тут такое громкое дело! У Филатова засосало под ложечкой. Следователь не знал, что такое «засосало под ложечкой», но, как ему казалось, то неприятное чувство, которое он сейчас испытывал в области желудка, называлось именно так.
В дверь, не щадя нервов Филатова и собственной кисти руки, кто-то громко постучал. Так нагло и бесцеремонно мог стучать лишь один человек – лейтенант Дубин. Филатов подумал ещё и о жене, но та вообще не стучалась и заходила в кабинет мужа как в собственную ванную комнату.
– Войдите! – громко крикнул следователь и оторвал предпоследний лист настольного календаря, на котором красным цветом запылала надпись «31 декабря. С Новым годом!».
Дверь открылась, и в неё просунулась лопоухая голова лейтенанта.
– Товарищ майор, так что делать? Взяли же! – привычно растягивая слова, сказал Дубин.
– Кого взяли?
Филатов всё никак не мог взять в толк, кого же там взяли.
– Как кого? Ну, этого… Эдуарда Гусина. Тёпленьким сняли в его же машине.