– Вы мне предлагаете поехать к вам в Стрельну?
– Не сейчас, конечно, но приезжайте, если пожелаете. А если потерпите дня три, я вызову её в Москву телеграфом, она приедет. Вы надолго в первопрестольной?
– Вы очень любезны, Полина Николаевна. Я хочу воспользоваться вашей любезностью. У меня сложное дело по разделению имения с братом. С зубом справлюсь без заговаривания, а вот обойтись без адвоката не смогу. Порекомендуйте меня Анатопулусу. Мне представилось, что у вас с ним близость.
– Близость – это нечто иное, но я с ним знакома. Он в этом месяце закончил моё дело. Должно быть, другого не взял. А что же мы здесь с вами сидим? – она взяла с каминной мраморной полки колокольчик в руки и позвонила.
Вошла камеристка.
– Танюша, заказ из «Англии» доставили?
– Доставили с чёрной лестницы, подавать?
– Не возражаете, Алексей Кириллович?
– Баронесса, вам невозможно возражать.
– Нет, почему же? Если возражения справедливы, я руководствуюсь справедливостью.
– Подавайте, Таня. Вас Таней зовут? – по-хозяйски распорядился Вронский.
– Меня зовут Татьяной Дмитриевной, но не Лариной, а Ланиной, – ответила камеристка, и все трое улыбнулись, как бы создав общее настроение. У Вронского даже зуб успокоился.
Когда он с баронессой перешёл из гостиной в столовую комнату, то холёный выездной метрдотель ресторана «Англия» с тремя официантами уже накрыли стол, расставив блюда. Вронский остановился. Он впервые видел подобный заказ и без стеснения разглядывал закуски. Баронесса поблагодарила всех, выдав конверт с чаевыми, отпустила свою камеристку в соседний номер и пригласила графа к столу. Сама она, оглядывая стол и открывая крышку фарфоровой супницы, весело приговаривала:
– Граф, как вам это нравится? Суп-прентаньер5, а вот пулярка с эстрагоном. А тут форель, мозги и язык в сладком соусе! – она засмеялась. – Я чувствую себя пуляркой6 – щёки горят, мозги работают, язык в сладком соусе, жить хочется, как форели.
Вронский грустно ответил:
– А я вот смотрю на салат маседуан7 из экзотических фруктов в восточном стиле. Он как бомба на Балканах. Там столько сейчас несчастных. Газеты пишут о войне в Боснии. Для меня сейчас, скорей всего, это лучшее место. Оно неминуемо приближает смерть. Ныне моя смерть на войне равносильна моему счастью.
– Счастье эфемерно, граф, а Шабли настоящее. В каждом его глотке ощущается вкус земли, где родилось оно. Вы были во Франции? Или вы любитель Италии? Поезжайте вместо Балкан во Францию и возьмите меня с собой. А сейчас просто поухаживайте за мной, налейте мне Шабли, – и она протянула ему бокал из хрустального стекла.