– Так вот, месье, он пришел для того, чтобы заняться выносом тела господина, который покончил жизнь самоубийством в особняке этой самой д’Орсо.
– От отчаянной любви к ней, вероятно? Это… это вершина… вершина невезения, так как Джулия никогда и никого в этой жизни не огорчала, – иронично заметил кто-то.
– Подождите! – воскликнул Лолиф, принимая позу актёра, собирающегося бросить в зал эффектную реплику. – Это было тело господина, которого вы все знаете… графа Голимина!
– Это невозможно! Люди закалки Голимина не убивают себя из-за женщины.
– Что бы там ни было… сделал он это из-за женщины или был другой мотив этого его решения, я вам утверждаю, что Голимин повесился в галерее её особняка, на шпингалете окна библиотеки.
– Как! Вы бьёте моего короля девяткой, – воскликнул партнёр Дарки.
– А вы, генерал, вы положили только что вашу даму на мой валет, когда у вас ещё семь и восемь на руках, – рассерженно сказал партнёр месье Ласко.
Новость, только что провозглашённая пронзительным, как звук охотничьего рожка, голосом Лолифа, очевидно весьма расстроила двух игроков в вист, и их партнёры безжалостно использовали ошибки обоих потерявших внимание в игре игроков.
– Я не знаю, что со мной происходит сегодня вечером, – сказал будущий судья. – Я не в форме. Прошу меня извинить, господа и, чтобы вы не стали жертвой моей рассеянности, я вас покину. Я должен девять фишек, так что вот, пожалуйста, девять луидоров.
Генерал получил золото и тоже встал, одновременно с Дарки.
– Должно быть, здесь ужасно жарко, я себя что-то не очень хорошо чувствую, – негромко извинился он перед другими игроками, оставляя стол.
Гастон совсем не удивился внезапному недомоганию Перуанца, впрочем, оно его мало интересовало. Сам же он приблизился к камину, чтобы услышать продолжение рассказа, начало которого его очень расстроило, ведь Голимин, обнаруженный мёртвым у Джулии, этот поляк, который должен был выйти из её дома задолго до него… в это что-то не очень верилось.
Прилично взволнованный и довольно обеспокоенный этой новостью, Дарки смешался с группой, обсуждавшей произошедшее.
– Что бы вы сделали на моем месте, господа? – продолжал говорить Лолиф. – Я хотел получить информацию, и я её получил, гарантирую вам.
– Но вы ведь родились не для того, чтобы стать репортёром.