– Как! Вы меня узнали?
– Ваш голос. Его невозможно забыть, если вам посчастливилось хотя бы единожды его услышать… ещё более невозможно забыть вашу красоту… вашу грацию…
– О! Месье, пожалуйста, не нужно комплиментов. Если бы вы слышали все те, которым я подверглась только что… И мне кажется, что мой преследователь все ещё рядом.
– Да, этот дурак, должно быть, утомил вас своими пошлыми словами. И, однако, он не мог видеть вашего лица, скрытого вуалью… и не знал, с кем имеет дело на самом деле. Так что, вам нечего опасаться.
– Верю вашим словам и надеюсь, что он меня не узнал.
– А Пребор с вами знаком?
– Он меня мог видеть в салонах, где я пела… но я… Я с ним никогда не общалась, но, когда вы его назвали по имени, я вспомнила, что мне он был представлен… на концерте у мадам маркизы де Брезе.
– Именно на этом концерте я имел счастье вас увидеть впервые.
– Вы очень добры, что обратили внимание на меня. И я тем более тронута вашим вниманием, что моё положение в свете довольно шаткое. Я там принята только в качестве артистки, и мне платят за то что я пою.
– Какое это имеет значение, так как воспитанием, разумом, сердцем… вы неоспоримо лучше всех тех дам, что занимают высокое положение в обществе! Впрочем, с вашим талантом вы вскоре станете звездой в театре.
– О! Я не сожалею о том, что отказалась от желания попытаться войти в этот круг. У меня нет никакого интереса к жизни, которую там ведут. Моё скромное существование меня вполне устраивает.
– И, – спросил Гастон, – одиночество, к которому вы осудили себя, не утомляет ли оно вас?
– Мой Бог! – весело ответила девушка, – я не утверждаю, что мой образ жизни представляет для меня идеал счастья, но я к нему приспособилась. Конечно, есть женщины счастливее меня. Но есть, также, и несчастнее. Послушайте! Я воспитывалась в пансионе с одной прелестной девушкой. Я её очень любила, и мы были привязаны друг к другу, хотя она была более взрослой, чем я. И что в результате! Сегодня у неё есть всё, о чём, казалось бы, можно мечтать – особняк, лошади, кареты….
– Прошу прощения, но мне кажется, что это не самое большое несчастье в жизни.
– Увы! Я об этом знаю только худшее. Моя подруга избрала плохую дорогу. После пансиона, где мы вместе учились, она стала учительницей, и пыталась начать взрослую жизнь, давая уроки. Но такой образ жизни её быстро утомил. Она была такой же сиротой, как и я… И такой же бедной… и в этом положении мужество оставило её, проявив к ней невнимательность, так что Жюли Бертье теперь зовётся Джулией д’Орсо.