– Ведь худюшая, как вешалка, симпатичная, но не красавица, умная, но не Мария Кюри же!
Дыхнув свежей водкой и солеными огурцами, Оля снисходительно улыбнулась и шлепнула мне в ухо:
– Знаешь что подруга!
Затем она то ли в шутку, то ли серьезно вытащила из своей сумочки пульт.
– Это подарок Юрия Моисеевича. Из самого Израиля привез.
Я взяла эту диковинку в руки, и, как глупая обезьянка, стала тыкать на кнопки и чесать голову, силясь понять, как все это работает.
– Полегче! Это же пульт от вибратора, – застонала Оля, имитируя сексуальное блаженство. – Я применяю его, как только вижу подходящего мужчину, и он, непроизвольно вдыхая мои флюиды, уже бессилен противостоять моим колдовским чарам. Вот смотри!
И она, отобрав у меня секретное оружие, смеясь на весь ресторан, сразу же «закадрила» двух богатеньких старичков за соседним столиком. Они выпучили на нее свои белесые глаза, и, перебирая увядшими, выцветшими губами перешептывались и улыбались той виноватой улыбкой, обладатели которой уже не могут, но все еще хотят.
Правда, однажды интуиция подкачала ее. Произошло это именно тогда, когда Ольга встретила своего нового избранника и повелась на его дорогую машину. Она не обратила внимания на то, что номера были транзитные. Только потом уже выяснилось, что этот горец, вечно помятый, небритый, ночующий в гостиницах, перегонял угнанные иномарки из Венгрии через наш городок в горную Чечню. У него была серьезная «крыша», которая помогала ему с местными ментами. Оленька и клюнула, как окунь на блесну, ездила с ним повсюду, и даже в Чечню. Может быть, за болтливый язык или повод к ревности, но ее герой стал поднимать руку, и уже скоро моя подруга без паспорта на накладных, трясясь в плацкартном вагоне, голодная и ободранная, добиралась до Москвы, словно беженка. На голове ее прыгали придорожные вши, а драповая шляпка, в которой она некогда щеголяла в «Симоне», долгие дни служила ей подстилкой вместо подушки, и затеняла исхудалое лицо ее с огромным синяком вокруг глаза. Под испуганными, выплаканными глазами синели круги от жестоких побоев, и было в этом нечто от Пикассо, размыто красивое, но непонятное.
Но пока Ольга наслаждалась красотами чеченских гор, танцевала лезгинку и кушала шашлычок, мы с Натахой «Бэнчей», немного осиротев, пошли провести вечер в «Симон», так сказать, «тряхнуть стариной». На мне было плиссированное белоснежное платье, а на моей подруге красный обтягивающий комбинезон, из которого выпирала, словно тесто на дрожжах, пышная грудь четвертого размера. Натаха шла решительной походной. На днях она поссорилась со своим усатым любовником.