Нас привезли в отделение милиции, развели по разным кабинетам и стали допрашивать. Как выяснилось позже, Юру отпустили сразу, хотя и непонятно почему. Мне повезло, что я был трезв и моим показаниям вроде бы поверили. Написал я объяснение, что на кладбище ночью пошел по личным соображениям навестить могилу своего деда, а на вопрос, с кем ходил, ответил, что не знаю, где живут и какие у них фамилии, только знаю, как зовут.
Половину из тех ребят, с которыми ходил, я на самом деле знал плохо. Просто собралась толпа, которая захотела проверить себя на смелость. Следователь сильно на меня не давил, видимо, чувствовал, что был перебор ментов, которые меня отдубасили. Ведь я был в синяках и ссадинах, и со мной беседа прошла в хорошей обстановке, даже чай предлагали, и отпустили под утро, пожав руку.
Я всегда по молодости тянулся к взрослым ребятам и считал себя крутым, так как старшие всегда за меня заступались. Я пытался быть похожим на них, старался быть по-своему справедливым. В кругу моих товарищей и друзей не было принято, чтобы избить кого-то просто ради развлечения, только чтобы «показать» себя. Все мы, конечно, уже в раннем возрасте выпивали, но с криминалом никаких у нас проблем не было никогда. До большего, кроме как разбить стекло, залезть на крышу дома или подраться в пределах разумного один на один, дело не доходило. В школе учительница истории предсказывала мне судьбу сидеть в тюрьмах, и, наверное, из-за этого я ее не любил больше всех. Но она ошиблась: с криминалом я никогда не был связан.
В школу я ходил ко второму уроку, мог без проблем прогулять все занятия и перебивался с двойки на тройку. Учителя на это закрывали глаза. Даже когда я на новогоднем «огоньке» в четырнадцать лет первый раз попробовал водку – а пил, чтобы не упасть в грязь лицом перед девчонками из своего класса, показывая, какой я крутой, – и послал директора школы на три буквы (я этого не помню, так как после ста граммов водки мой молоденький организм перестал меня слушаться), директор, швырнув меня в раздевалку, позвонил домой и сказал, чтобы меня забрали. По рассказам очевидцев, я успел облевать школу, свой класс, схватить за грудь одноклассницу, после чего получил по роже и, падая, опрокинул стол с едой. Когда мне стало плохо, я пошел на улицу и, упав в снег, вырубился. Увидев это, директор, чтобы я не замерз, потащил меня в школу. Вот тогда я и послал его на три буквы – перед тем, как он закрыл меня в раздевалке. Классный руководитель – она была хорошим учителем – убирала за мной блевотину в классе, а вся школа, проводившая «огонек», смотрела в окно раздевалки на меня, как в зоопарке смотрят на спящее животное.