№№№№
– В первый раз вижу, чтобы старуха к кому-то так приветлива была, да без угроз и подвохов каких-то гостя встречала, – говорил бес, когда они вместе с Алешкой отправились назад. Бес, конечно, насмехался над ним, но и в насмешках его была доля правды. И загордился воин еще больше, словно это было не подарком на будущее, а уже у него какие-то свои заслуги появились. Обман порою творит чудеса, и вознося нас до небес, потом об землю особенно сильно бьет. Но на то бес бесом и оставался, чтобы как-то охлаждать, если нужно, богатырский пыл.
Алешка твердо верил, что уже значит немало, а достигнет еще большего, времени у него в запасе было достаточно. Бес тоже видел, насколько он пронырлив и изворотлив. Это немного раздражало его, больно уж на него самого он похож был. Но то, что хорошо для беса, княжескому воину подходит, как корове седло, – в том хвостатого никто не мог разубедить. Но он, в отличие от жреца, точно знал, что переделать его невозможно, не стоит на это даже времени тратить. Нужно брать то, что есть и лишь легкими штрихами как-то немного изменять, мелкими шажками добиваясь того, что получить хочешь.
«Хитер, – между тем думала ведьма, когда они уже ушли, – одна только незадача, – как бы в трудную минуту, когда решение важное принимать надо будет, он сам себя не перехитрил. А такое непременно случится, от этого все беды его и происходить станут.
И хотя чем-то он казался ей, положа руку на сердце, ущербным, рядом с Ильей или Добрыней, за которыми она только издалека следить могла. Но он пришел к ней, и она не могла тому не радоваться, не оценить такого смелого и хитрого хода. Она не особенно доверяла тем, кто только на силушку свою да на меч рассчитывать мог, потому что со временем сила тратилась, меч тупился, а должно было еще что-то очень важное оставаться, для последнего, может и главного удара.
«Поживем – увидим», – глубокомысленно изрекла она. А жить после явления Алешки становилось интереснее. Засиделись все они, каждый в болоте своем, уже и квакать перестали, пора очнуться и встряхнуться, давно пора.
Алешка точно знал, что это последняя ночь в родном доме. После ужина, печальная матушка, едва сдерживая слезы, тихо просила его еще хорошенько подумать. Отец молча ушел в свой храм, и не сказал ему больше не слова. Но никакие действия и слова не могли остановить или сконфузить Алешку. Он знал, что должен оправиться к матушке, чтобы забрать у нее кольчугу и меч свой булатный. Но никак язык у него не поворачивался о том ей сказать.