Он умел ладить с женщинами, и вообще умел казаться милым в обществе. У него был хорошо подвешен язык, он мог непринужденно вести беседу практически на любую тему, благо, темы были одни и те же. Бывало, очередная потенциальная невеста на очередной вечеринке, зная, что он незадолго до этой самой вечеринки переспал с ее подругой, явно питала к нему плохо скрываемую вражду, а он забавлялся тем, что доводил девушку чуть ли не до слез придирками и остротами, а потом резко менял отношение и утешал ее. В итоге все заканчивалось одинаково – постелью. Но, в основном, женщина, встретив его, уже через десять минут испытывала к нему расположение, а к концу вечера что-то близкое к привязанности, если не влюбленности. Постоянное общение с противоположным полом тренировало его навыки, и к тридцати годам он достиг пика мастерства. Бывали, конечно, и осечки. Но он относился к этому философски, не делая из них трагедий.
Он никогда не дарил цветы и подарки своим подругам, и это, тем не менее, каким-то образом не являлось недостатком в глазах дам. Он был не скуп, даже щедр, но считал, что баловать женщин нельзя. При этом женщины воспринимали его поведение как проявление некой брутальности, и это им очень нравилось.
Он прошелся по гостиной, глядя под ноги. Начинался неприятный период – расставание с подружкой, которая сейчас нежно посапывала в его кровати. Процедура расставания была отработана до мельчайших деталей и не доставляла ему беспокойства, но все же была неприятной. Он поморщился и направился в спальню.
В спальне был полумрак. Шторы он задернул еще накануне, зная, что новогоднее утро может разбудить его раньше, чем надо. «Ну, что ж!, – подумал он. – Правило первое: нет ничего хуже невыспавшейся женщины». И нырнул под одеяло. Потому что сразу после этого, перед тем, как заснуть, он решил, что хуже невыспавшейся женщины может быть только невыспавшийся мужчина.
Он проснулся из-за маленького лучика солнца, который каким— то невероятным образом прорвался между плотно сдвинутых штор. Не открывая глаза, он аккуратно, стараясь ничего не задеть, глубоко вздохнув, потянулся всем телом со всей мощью, на которую был способен. Где— то хрустнуло и стало хорошо. Он оттянул краешек одеяла вверх и открыл глаза. Вид его порадовал. Девушка лежала на боку, спиной к нему. Кожа казалась бархатистой, а от изгибов линий ее тела невозможно было оторвать глаз. «Красиво! – подумал он и придвинулся к ней. – Нет ничего хуже женщины, которая просыпается сама по себе!» И приложил ладонь к ее животу.