– Снова отдадите меня инквизиции? За что на этот раз?
То ли от воспоминаний, то ли от нахлынувшего желания броситься к нему, вновь ощутить его руки на своем теле, его дыхание на своих губах, голос Юлии понизился почти до шепота.
– Разве первому человеку Рима и мира нужно основание? Вас просто не станет, – все тот же ледяной тон, который Перетти всегда хорошо удавался, напряженный шаг назад и совершенно прямая спина – настолько, что при его росте макушка только чуть не задевала балку потолка.
– За что вы так поступили со мной? Почему оставили жить, отняв все? – в больших глазах цвета меда была мольба и то, что так хотели произнести, но не договаривали ее губы: «Я приехала, чтобы увидеть тебя и его. Ты пришел, Феличе. Я так ждала тебя, я едва выжила без тебя!»
И тогда, и сейчас – за то, что ему едва удавалось держать себя в руках рядом с ней. Потому, что даже теперь он готов был лечь к ее ногам. Сжавшиеся до хруста кулаки под плащом, а может ее глаза – умоляющие, полные смирения, помогли мужчине совладать с чувствами, отрезвили. Помолчав, Перетти проговорил:
– Вы увидите мальчика на церемонии посвящения в сан. Но не пытайтесь подойти и поговорить. Он не знает вас. Его вырастила и воспитала другая женщина.
– Другая женщина… – тихим эхом откликнулись его слова. Маркиза склонила голову так, что локоны почти скрыли лицо. – Нет, монсеньор. Я приехала к сыну. Я увижу его и поговорю с ним. Бенвенуто должен узнать правду!
Когда Юлия подняла голову и нашла взгляд мужчины, в ее глазах уже не было слез. Они лишь блестели чуть ярче – теперь в них было упрямство и нескрываемый вызов.
– Можете упрятать меня в подвалы и отдать палачам, но сейчас я не стану молчать. Ваши подручные услышат много интересного о своем патроне. Под пытками не молчат!
Она вздрогнула, когда гневный рык колыхнул пламя свечей в подсвечнике:
– Довольно! Да, под пытками не молчат, – ворот сутаны показался очень тесным. Он двинул головой и почти прошипел: – Однако немногие слышат такие признания.
Юлия нервно усмехнулась:
– Кланяться своему сыну и говорить ему «святой отец»! Как вы могли так поступить… Почему я не убила вас?! Берегитесь, мне терять нечего!
– Прекратите истерику, синьора. Он будет умным кардиналом, когда вырастет. Даже умнее меня. И кланяться вы будете его мудрости. Ну, а терять-то вам есть что! Будьте благоразумнее, чем прежде, – Перетти почти совладал с собой, лишь кровь еще шумела в ушах.