— У нас
были свои причины так поступить, — хмуро проговорил я, отправляя
сестре информационный пакет с той информацией, которую мне удалось
нарыть вместе с Фраем, точнее, нарыть ему, а мне сформировать
картинку. — Но в любом случае просим прощения.
— Просто...
— вздохнула она, — выйдите. Если всё пройдёт успешно, меня могут
уже через три дня выписать. Имплантат, плечевой, — постучала она
левой рукой по району ключицы, — прижился идеально, сейчас проверка
именно руки. Если всё хорошо... то врач обещает, что даже
тактильные чувства вернутся.
— Вернутся,
— кивнул он. — У нас есть сыворотка для восстановления нервов.
Капилляры, вены и артерии тоже создадим и проложим. Как полагается.
Но это ещё одна операция, после неё два дня отдыха для
восстановления под наблюдением. Потом уже свободны будете. Но это
если всё сейчас пройдёт хорошо!
— Но в
договоре же было про четырнадцать дней, — хмурился я.
— Вы его
невнимательно читали, — тяжело вздохнул врач. — Либо до полного
выздоровления, либо четырнадцать дней с возможностью пролонгации.
Вот как там было сказано, если кратко. Если выпишут раньше, часть
средств будет возвращена. Но в любом случае... — на миг замялся он,
но потом, видимо собравшись с силами, показал нам на дверь и громко
сказал: — Вон!
— Просто...
— тяжело вздохнула девушка, когда мы закончили свои рассказы, а из
её глаз уже которую минуту медленно стекали слёзы, — выйдите. Не
надо утешать, не надо говорить слов поддержки... просто
выйдите.
Мы с ней не
стали спорить. Сделали ровно то, что она и попросила. Вышли из её
палаты. Сам разговор с ней, когда нас всё же пустили к ней в
палату, был очень долгим. Я пытался в красках рассказать всё, что
произошло тогда на планете, в том безымянном городке, который стал
могилой многим, в том числе и её отцу. Ведь она просто не знала,
что произошло, она потеряла сознание на первых минутах.
Дальше
рассказывал уже по большей части Фрай. По сути, он ей пересказывал
то, что я отправил ей в информационном пакете, только чуть более
красочно. Это уже было для того, чтобы хоть немного отвлечь. Но в
итоге... она ещё сильнее расстроилась. Ведь тот, кто нас подставил,
по сути, пока ходит безнаказанный.
Некоторое
время я и Фрай сидели около палаты, думали, что нас она позовёт. Но
нет. Там была тишина. Полная. И только редкие всхлипывания
развеивали её. Ей было тяжело, когда умерла мама, сейчас ей ещё
тяжелее, так как она только-только начала налаживать отношения со
своим отцом, иногда выдирая его с нашей «работы» куда-нибудь
развеяться. Я так не мог. Просто не мог. Я просто прекрасно знал,
что он мне не родной, мой родной умер когда-то давно, когда мне
было всего несколько годиков. Отца Миры я просто не воспринимал. Но
за столько лет привык называть его отец.