Я должен был умереть тридцать четыре раза, но тридцать четыре раза избегал смерти.
Яд и нож, меч и стрела, пуля и черная магия оставили на моем теле неизгладимые следы, научив полагаться только на Бога и радоваться рассветам больше, чем закатам.
Я не жалуюсь: давным-давно я сделал выбор в пользу судьбы, оставив другим беспокойство о душе.
Но мне никогда не доводилось сталкиваться с призраками.
Они напали, когда я спрыгнул с коня у ворот своего дома в Толмачах.
Пять теней, едва различимых во тьме.
Я всегда готов к отпору, но этих не брали ни сталь, ни свинец. Выстрел из пистолета в голову не остановил первого противника, а мой кинжал не встретил сопротивления, когда я попытался вонзить его в грудь второго. Больше я ничего не видел и не слышал – меня оглушили ударом по затылку.
Очнувшись, я увидел над собой лицо моего друга Конрада Бистрома.
– Давно? – спросил я, трогая языком обломки зубов.
– Разожми кулак, – сказал Конрад.
Я попытался разжать кулак, но безрезультатно.
– Давно я здесь?
– Нет, но смерть отступила…
Он рассказал, что произошло той ночью у ворот моего дома, и я в который раз возблагодарил Бога за удачный выбор соседа.
Заслышав шум, Конрад поднялся на стену, окружавшую его дом, и увидел, как разбойники пытаются добить лежавшего на земле человека. Узнав моего коня, Конрад выстрелил в негодяев из мушкета, убив одного и задев дробью еще парочку, а потом открыл ворота и вместе с вооруженными слугами бросился мне на помощь. Разбойники тотчас скрылись, прихватив убитого и раненых.
Меня внесли в дом, где Конрад, осмотрев меня, обнаружил множество ушибов, колотых и резаных ран, из которых, впрочем, ни одна не была смертельно опасной. Больше всего его беспокоила шишка на моем темени.
Три дня я был без сознания, и все это время Конрад и его ученик ухаживали за мной, поили целебными отварами и молились.
Мне повезло в тридцать пятый раз.
– Я должен быть в Кремле, – сказал я. – Меня ждут.
– Ты еще слишком слаб, – сказал Конрад. – И у тебя выбиты все передние зубы. Я с трудом понимаю, что ты говоришь. Но мой ученик попытается тебе помочь…
– Сколько это займет времени?
– Неделю. Может, чуть больше. Смирись.
Он поднес к моему лицу зеркало, и я смирился: с такой физиономией меня не то что в Кремль – в распоследний ваганьковский притон не пустили бы.