Выспался Васька, позавтракал с добрыми людьми молоком-творогом, и понесли его кроссовки-скороходы дальше. Теперь– то Васька знал их секрет: они не только быстро несли его по свету, но еще и могли заворачивать туда, куда очень хотелось хозяину.
Долго ли коротко ли, только вдруг налетела туча снежная, облепила Ваську, как бабу снеговую, мало что не вздохнуть, еще и зуб на зуб не попадает. Спустился пониже, увидел лес, озеро, а возле него – огромное стадо оленей. Еще чуть-чуть пролетел, костерок мелькнул. «Вот бы где согреться, да чем-нибудь подкрепиться!» – подумал Васька, а уж кроссовки его притормаживают, у костра опускаются. Видит Васька – чум, шкурами крытый, пацанята в меховых куртках бегают, оленевод с длинной трубкой у костра сидит. Ваське рукой машет, подходи, мол, грейся, диковинный гость, мы всякому рады. У костра от промокшего Васьки прямо пар повалил, а от чая и внутри сразу стало горячо.
– Я бы с тобой подольше покалякал, однако некогда мне, олени ушли, стадо надо искать, – посетовал оленевод.
– Да у озера ваши олени, я видел, вроде и бежать никуда дальше не собираются.
– Да ты что?! Вот радость-то, однако, спасибо тебе. За доброе дело у нас благодарить принято. Одевай-ка, странник, ты больно легко снарядился в дальний путь, в Сибири об эту пору могут и морозы ударить.
Он накинул на Ваську меховую кухлянку, и это был самый лучший подарок за всю Васькину недолгую жизнь. Он поблагодарил оленевода и помчался дальше. Снег прошел, тучи разошлись, заблистала вдали широкой стальной лентой река. Приопустился Васька, всматривается в волны, и чудится ему, что это – перевитые мускулы, такая в них силища, такая мощь! Только она до поры – затаенная, не разбуженная. Не здесь ли разгадка?..
Летит Васька вдоль реки берегом, а силища эта только нарастает, вроде как даже гул над рекой слышится. Тут он заметил поперек реки баррикаду огромную, а сквозь нее Енисей рвется с грохотом, как сквозь гребень редкий.
И видится Ваське, что стоит над этой баррикадой вроде как бы сияние огненное. Спрашивает потрясенный Васька сам себя: «Да что же это такое, страшное оно или доброе?» а в ответ слышит громовое:
– И страшное, и доброе, и опасное, и полезное, и слугой я быть могу, и врагом неукротимым. Как подойдешь ко мне, с какими намерениями, вооружен ты знаниями или без ума суешься к силе страшной?