На середине моста что-то выпало из кармана. Он посмотрел вниз вслед плюхнувшемуся предмету. И увиденное придало силы не срываться: на месте всплеска появилось множество белых пенных пузырей, вырывающихся на поверхность с шелестящим шипением. Точно предмет этот – кусок карбида. Что-то расплавилось в кислотной жиже, лежащей пятном под пролётом дорожного сооружения.
Кисти рук немели. Зимородок уже не чувствовал пальцами; они были словно алюминиевые крючки, которыми он скрёб бетон, ища ложбинку для зацепа. Винтовка била цевьём по пояснице, не больно, но частые удары настолько стали раздражать, что он готов был расстаться с ней. Впрочем, как и с автоматом. Но только умалишённый бросит такое богатство на зоне. Бросить оружие сталкера могло заставить лишь крайняя необходимость. Он уже жалел, что что-то выронил, хотя и не знал ещё, что именно. Любая потеря на зоне – это потеря превосходства, пусть даже незначительного.
От напряжения кружилась голова. Благо он снял шлем перед этой «эквилибристикой», снял и превязал к поясному ремню сзади. Благо – потому что съеденная недавно каша подкатила, и он выблевал «лишний груз», повиснув на одной руке. Блевотина запачкала край куртки и правую штанину.
…пять метров. Осталось всего лишь пять метров – и он спрыгнет на берег. Пусть даже в разноцветный зыбучий ил, но не в кислоту.
Берцы ушли в трясину по щиколотку. И из всасывающих вмятин в иле пошёл зловонный дымок, как от пригашенной сигары. Зимородок прыжками что есть сил, сколько осталось сил, выбежал и упал.
…оплавившиеся подошвы немного раскисли, и сами берцы походили теперь больше на чуни, чем на армейскую обувь. Он сидел на земле, расставив широко ноги, и смотрел на изуродованные ботинки, то на один, то на другой. Всё тело трясло от слабости.
Приводя себя в порядок, он не досчитался пистолета. Магнум растворился, стал частью гнилой реки.
…любопытство один из главных пороков человека. Может быть, и самый главный. Он не удержался от того, чтобы подойти к артефакту-гиганту. «Лупа» заняла средину моста, а значит, и здесь на другом его конце не представляет опасность. Гигант с внутренней резьбой, в борозды которой легко помещался кулак, покрылся изморозью. Многотонная гайка – идиотизм, на который способна только зона. От нёё исходил морозный воздух, свежий, чистый воздух с лёгким привкусом металла. Точно всё зловоние зоны отступило перед своим же созданием. Да и счетчик Гейгера вблизи артефакта замолчал… любопытство… Оно отняло ещё несколько драгоценных минут. Непозволительно.