Кровавый сталинизм, вот наследие-то.
Да, начали это все – Берия же еще занимался этой всей штукой.
Подлец.
Атомной программой всей.
Довел американцев.
Довел. Даже в университете московском зона А, зона Б до сих пор.
Это про что зона А?
Так называются там блоки. Я сначала удивился, почему так. Оказывается, был «главный архитектор» Берия.
А вот ваши курсы: вы к чему людей готовите? К тому, чтобы вернуть то, что было, или к тому, чтобы сделать лучше то, что есть сейчас?
Почему это вернуть? Главное противоречие какое при капитализме развивается? Между общественным характером производства и частной формой присвоения. У нас все общественное. Вот вы сейчас для какого количества народа работаете! Ужас.
738 тысяч.
Ну, ужас. Вы понимаете, что вы общественный человек?
Да, конечно.
Не в плане, какое у вас особое мнение, а просто по факту. По факту вы – человек общественный. Влияете на огромное количество людей. На миллион – грубо. На миллион – миллионер.
Да. Миллионщик.
Не все миллионеры влияют на такое количество людей, как вы. Миллионщик. Ну, и так все. Вот любой завод делает если не на весь мир, то на всю страну. И это все дальше усиливается. То есть производство по своему характеру общественное. Да вы посмотрите, какие строят дома! Разве это один человек построит?
Нет.
Правда, говорят, что вот Монферран построил Исаакиевский собор. Я сомневаюсь. Я думаю, ему тяжело было особенно вот эти…
Колонны.
Колонны ставить. Согласитесь.
Конечно.
Ну, остальное вроде так, время идет, а вот колонны…
Непросто. Шлифовать трудно было.
Да нет, шлифовать можно тоже, долго только будет. А вот поднимать… Или вот, посмотрите, Растрелли, Смольный. Один Растрелли – и построить такое! Как он смог сделать? А какой красивый еще. Ну, красивый придумать можно, но построить-то – это немыслимо. Но вот же не принято у нас писать, кто это строил. При феодализме все строили сообща. Даже в деревне дом…
Самой собой.
Ну, соберутся миром…
Толпой.
Пока он обрабатывает бревна, он работает один. А вот когда надо дом собирать – толпой. Это сейчас, раз, один умер, второй умер, надорвался. Потому что в одиночку делают эти самые дома. То есть я хочу сказать, что общественный характер производства только усиливается, тут ничего не попишешь, против Маркса не пойдешь. А Маркс просто не пошел против действительности. А действительность какая? Общественный характер производства с развитием производительных сил только усиливается. И в этих условиях как можно отдельным частным собственникам присваивать это? Получается, что народ работает, некоторые, вышедшие из народа, как сыр в масле катаются, а народ впроголодь. Им говорят: будет еще хуже. Как говорил Улюкаев, теперь уже бывший министр экономического развития: мы думали-думали и придумали в правительстве: надо привыкнуть к новой экономической реальности. А какова новая экономическая реальность? Что умышленно организованная улюкаевыми инфляция будет постоянно пожирать часть вашей реальной зарплаты… То есть бумажки никто не будет вынимать, просто вы на них меньше сможете купить – и все. Это Кейнс предложил. Говорит, да ладно, не надо на предприятии драку устраивать между работодателем и рабочими. Зачем это надо? Государство должно просто повышать цены, оно и повышает. Но оно не объявляет, что повышает, а говорит: «Затраты выросли!» Вот приходят люди в январе в Думу и говорят, что надо поддержать естественные монополии – повысить цены… Все труднее у нас. А ведь на самом деле продуктов все больше, а работников все меньше. Видно же, что производительность труда растет.