«Тише, тише, не стрекочи сорокою. О чём получится, о том и поговорим. Пойдём-ка поближе к тому пригорку, с которого стадо твоё хорошо видно. За разговором дело своё не забывай».
Они прошли к тому месту, где лежал узелок с лепёшками, сели на примятую траву и немного помолчали, словно прислушиваясь друг к другу, к шелесту трав, к птичьим голосам с лесной опушки, к стрекотанию кузнечиков, дальним звукам, доносящимся из деревни. И все эти звуки слились в один единый звук тишины и радости. Они оба молча улыбнулись.
Хотя Ваня и звал отца своего отца дедом, но тот вовсе не выглядел старым. Даже седины в его волосах было ещё мало. Высокий, статный, с тёмно-русыми, длинными волосами, перехваченными на лбу берестяной тесёмкой, с такого же цвета бородой, доброй улыбкой, большими голубыми глазами. У деда были широкие плечи, очень сильные руки, и необыкновенный взгляд. Этот взгляд был полон силы, спокойствия и уверенности, понимания и добрых, весёлых искорок, которые, как казалось внуку, вылетали из глаз и превращались утром – в бабочек, днём – в капельки воды, искрящиеся на солнце, вечером, в маленькие огоньки, от которых становилось тепло и радостно.
Конец ознакомительного фрагмента.