Глава 1
«Между элитами и страной»
Парадоксы российской власти: как «ельцинская креатура» спасала Россию от Ельцина
Символическим аспектам власти в России порой придается излишняя значимость. И в то же время мы склонны заметно их упрощать. Это, наверное, следствие богатой яркими личностями политической истории. Обратите внимание: «яркими» вовсе не обязательно означает «положительными». В самом деле, много ли положительного в Петре Первом? Западоцентрист (высшей пробы; не был бы царём, так, пожалуй, вовсе низкопоклонником казался), тиран, деспот и самодур (а вы как думали, ведь даже полезная инициатива по бритью боярских бород – чистейшей ведь воды тирания). А Ленин, Ульянов наш, Владимир Ильич? Неблагодарный ультралиберал (да, именно так воспринимали социал-демократов, преобразившихся в коммунистов-большевиков), позорящий родную империю из дальнего зарубежья; проводник цветной (а какой же ещё? Красная – вполне «цветная») революции; разрушитель многовековых традиций и т. д.
Я специально выбрал двух политических лидеров, которым симпатизирую, а Ленина так и вовсе считаю политиком мирового значения; выбрал специально, чтобы подчеркнуть – не о «личном» мнении идёт речь, а о восприятии масштабном, как минимум групповом. Описанный выше взгляд на Петра и на Ленина – не редкость, верно ведь? Но даже истово верующие в правильность такого взгляда будут вынуждены признать: и Пётр Алексеевич, и Владимир Ильич – личности, безусловно, яркие. Признание будет сопровождаться скрежетом зубовным и невероятными мимическими ужимками, призванными максимально доступно продемонстрировать, насколько противно сие признание совести признающих, но… чем бы оно ни сопровождалось, оно останется признанием. В своё время я добился признания личности Ленина яркой от одного печально известного ныне украинского политика, считающего себя одновременно и грузином, и украинцем, и министром, и писателем. Он даже книжку о Ленине написал (для него написали) и в ней так старательно (хотя и бездарно) доказывал исключительное ленинское злодейство, что из каждой строчки так и выпирало… не менее исключительное перед Лениным преклонение. Что ж, преклонение перед Лениным – не преступление, сам отчасти преклоняюсь; преступления у министра-писателя другие, но речь не о них.