Члены КПСС с понурыми лицами стали расходиться. Все отворачивались от меня – то ли презирали, то ли жалели. Буквально со всеми мне приходилось сотрудничать, выполняя миссию идеолога партии и председателя Комиссии по борьбе с пьянством и алкоголизмом. А на этой общественной должности насмотрелся такого, что даже стыдно об этом писать.
Был полдень. Время было ещё рабочее. Я пешком отправился в больницу. Когда выходил из здания райкома КПСС, ярко светило солнце, а когда подходил к рабочему кабинету, то небо вдруг нахмурилось. На землю упали капли дождя. «Если не люди, то хоть небо жалеет меня!» – подумал я.
Войдя в кабинет, я проследовал к креслу и рухнул в него. На душе было противно от чудовищной несправедливости, которая обрушилась на меня. За моим поступком было же сострадание к судьбе этого больного ребёнка, а в ответ я получил жестокое унижение, граничащее с глумлением над личностью.
Вдруг дверь в кабинет распахнулась и в помещение буквально ворвалась заведующая палатами новорождённых роддома.
– Когда соизволите сделать ремонт в палатах новорождённых? – выпалила она.
– Ремонтом занимается главный врач района, а не начмед! – сказал я.
– Я обращаюсь к вам как к секретарю парторганизации! – прерывисто дыша, стала она тяжёлой поступью приближаться ко мне.
– Моя роль секретаря заключается в том, чтобы вы вели себя корректно!
– Я знаю, как с вами бороться! – заикаясь, прошептала она и выскочила из кабинета.
«И что это за сумасшедший день такой, – подумал я, – она же знает, что текущий ремонт палат запланирован на сентябрь, а сейчас июнь! Значит, дело в том, что уже прозвучал звонок из партийных органов!»
Мои рассуждения вновь прервала эта же коллега, но она появилась не одна, а с новорождённым в руках. Подбежав ко мне, она бросила его на стол и язвительным тоном пробормотала:
– Дарю его вам! Оберегайте его от сырости и плесени!
А затем, как уголовница, согнувшись, выбежала из кабинета.
Ситуация сложилась просто преступно чудовищная. Передо мною на столе в пелёнках лежал новорождённый, которого сумасбродная коллега похитила из отделения и принесла чужому дядьке в кабинет.
Ребёнок чуть попискивал. Видимо, мать его только что накормила своим молоком. Хватать и разворачивать пелёнки, а тем более бежать с ним в отделение новорождённых, я не стал.