Роль телохранителя только от женщин. Мне нельзя подпускать ни одну охотницу на тело, деньги и хвост подопечного ближе одного метра. В некоторых случаях из образа телохранителя я могу перетекать в образ невесты и обратно. На мое усмотрение.
А вот роль помощницы должна быть при мне, а вернее, при нанимателе постоянной и в самом широком смысле. Даже проживание на личной территории работодателя прописано. Единственный запрет для меня в любом образе — это запрет на поцелуи.
Я чуть брови в удивлении не приподняла, но постаралась минимизировать свои реакции на предложенную работу. Да, необычно, но интересно. Он меня прямо-таки заинтриговал этим контрактом. Заглянула в самый конец и не разочаровалась. Цифирька была в три раза больше моей нынешней зарплаты. Как-никак три должности в одной, вот и ценность выше. А получала я очень прилично.
О чем мне все это говорит, правильно, пахать на мне будут во много-много раз больше. Тоска снова прокатилась по настроению. Забыла про своего директора, горестно вздохнула о выходных, которых станет еще меньше, и посмотрела в окно. Мимо пролетел голубь. Высоко забралась птичка.
— Кхм.
Я повернулась к оборотню и подумала, а надо ли оно мне. Можно ли расценивать данную работу как повышение? Или наоборот? Спросила я совсем не то, что стоило.
— Каков запрет у Вас?
— Никаких запретов.
— Интим?
Ох, уж мне эта плеточка. Кыш, кыш из моей головы.
— Если у Вас, Юлия Александровна, возникнет гормональное желание спаривания — я к Вашим услугам.
Полагаю, замечательная вещь, эта плеточка. Только теперь она представлялась в моих руках, и за подобную формулировку захотелось сделать большому мальчику а-та-та.
И чуть не рассмеялась. Пришлось прочистить горло и прикрыться листами, пряча глаза. Это он хотел меня оскорбить? Покоробить фразой? Заставить покраснеть? Узнать границы моей скромности?
Не выйдет, бигбосс, я давно не скромный одуван, а вполне взрослая особа.
Вывод: спариваться можно, целоваться нельзя.
Невольно осмотрела предлагаемый товар для интимных услуг, но произносить вслух все свои мысли благоразумно не стала.
— У Вас четыре телохранителя. Зачем ширма в виде меня?
Взгляд мужчины метнулся мне за спину, и две девушки тихо покинули помещение. Я их не сразу заметила, позже боковым зрением зацепила.
— Лисички мне обязаны жизнью и служат добровольно. Я спас несколько их семей с детьми. Мне предлагали одну девушку в пожизненное рабство. Удалось отделаться семью годами, но четырьмя девушками. Им осталось четыре года служения.