Отогреть бы
его... Стоп! Сто-оп, мысли! Тишина!
Давид открыл багажник и достал
оттуда спортивную сумку. Расстегнув молнию, вынул боксерские перчатки, чтобы те
не мешались, а потом полотенце и спортивные штаны с майкой.
— Подержи-ка, — он вручил мне
толстовку. — Будешь моей ширмой.
— То есть… э… э… погоди-ка…
Он вмиг стянул мокрую водолазку с
себя и вытерся полотенцем. Я стояла, откровенно глазея на него. Кубики пресса,
мышцы, сильные, увитые венами, руки...
Как же это было
залипательно!
— Никого нет?.. Ле-ен?
— Что? Что ты спросил?
— Успеешь еще насмотреться. Я
спросил, нет ли кого вокруг. Но я уже сам посмотрел.
Он махом стянул с себя джинсы, и мое
дыхание замерло. Давид стоял передо мной в одних трусах! Мокрых, обтягивающих боксерах!
И что делала я? Оценивала нехилый даже в замерзшем состоянии размер достоинства
этого наглеца!
Лена! Так
нельзя! Срамота!
Как только его руки подцепили резинку, я тут же зажмурилась.
Да он же
идеальнее всех идеалов! Не хватало еще в обморок от перевозбуждения упасть!
— Да ладно тебе, Лен, — он откровенно издевался надо мной, об этом говорила
его веселенькая интонация. — Я не
стесняюсь. Могла бы и не закрывать глаза.
Я распахнула их от его неожиданного
поцелуя. Холодного, немного речного, но такого сладкого.
— Давид, мы не можем.
— Можем, — его поцелуй стал более
глубоким, страстным и жадным. — Мы все можем. Надо всего лишь захотеть, а не
убегать от меня.
Прервав поцелуй, я накинула на
Давида толстовку и прижалась к нему, стараясь согреть.
— Нам срочно нужен горячий кофе или
чай.
— Как скажешь. Сейчас что-нибудь
найдем, — он посмотрел на здание напротив нас и вывески, горевшие на нем.
— Нет, мы сядем в машину, ты
включишь «печку» и обогрев сидений. И только потом мы поедем искать. Вроде
вдоль дороги кафешек должно быть полно. А пока, напиши Роме. Как раз через час,
когда ты окончательно согреешься и высохнут твои волосы, — я провела по ним
рукой, — он приедет за мной.
— Этого слишком мало, — вздохнул он,
— всего-то час.
Мало... но его
хватит, чтобы поговорить и поставить точку над «i»...
Все это не
должно продолжаться. Он должен меня понять.