А я готов был бежать, чтобы поскорее
заключить ее в свои объятия! Я и так держался, сколько мог. Я и так уверял
себя, что это будет обычный ужин, который поможет узнать ее, сблизиться…
— Лен, — я присел рядом и развернул
ее на себя. — Ты мне очень сильно нравишься. Даже больше, чем я думал. И
намного больше, чем ты можешь себе представить.
— Но… — тихо произнесла она.
Ее дыхание было сбивчивым, грудь
поднималась чаще, глаза бегали по моему лицу в поисках ответа, хоть он и был
нам известен.
— Я хочу, чтобы ты знала это.
— Я ведь уже объяснила тебе.
Невозможно. Мы не можем. Нельзя. Как ты не понимаешь?
Лена посмотрела на свечу и прикусила
губу, словно не могла отважиться и открыться передо мной. Я чувствовал, что
дело не только в ее отце, было еще что-то куда серьезнее.
— Да. Ты сказала мне про отца и
наследство. Но я хочу знать, что ты сама думаешь. Что происходит на самом деле?
— Думаю... — она продолжала
гипнотизировать ровное пламя, не сводя с него взгляд ни на секунду. — Я думаю,
ничего не получится. Слишком много «против». Все будет красиво, а потом резко
закончится. Я опять обожгусь. Сильно. И мне будет больно. Я… — она шумно выдохнула. — Я опять разобьюсь,
Давид. Однажды мне это многого стоило.
— Ты поэтому ходишь к Васильеву?
— Я больше не хочу обжигаться. Я не
хочу, чтобы мной пользовались, — она придвинула
свечу и покрутила ее пальчиками.
Тихая милая
испуганная…
Я всегда видел ее бунтаркой, которая
из кожи вон лезла, чтобы доказать что-то отцу: она спорила с ним, сопротивлялась,
огрызалась и делала все по-своему. Но в последнее время Лена открывалась передо
мной с другой стороны.
Передо мной сидела хрупкая нежная
девушка. А ситуация с подругой, когда Лена переживала за Свету и места себе не
находила, так вообще удивила меня. Такой я ее не видел никогда!
— Я докажу тебе, что ты можешь мне
доверять.
Лена посмотрела на меня и помотала
головой.
— Не надо. Мы оба знаем, чем это все
закончится. Не будет продолжения, не будет будущего. Ты получишь, что хочешь. И
скорее всего исчезнешь. А я буду делать вид, что все так и должно быть, — она
накрыла мою руку ладонью и тихо произнесла. — Не играй со мной, Давид. Неужели
я это заслуживаю? Ты обожжешь меня.
Я дотронулся до ее теплой щечки.
Все, чего я хотел — обнять, чтобы
Лена верила мне, чувствовала, что я тот, кто не желает ей зла.