– Ысу, ысу, Мыка, Мыка, Артур, Артур, ысу мгабанега ош кала… Ош кала ысу…
Мика покровительственно похлопал ладонью девчонку по правой щеке:
– Ысу, дурёха, ысу, подержи ты колбасу. Давай, показывай, чего ты там нам наготовила, жрать хочется как из пушки.
Подошедший Инка хворостиной отогнал молодку обратно к потрескивающему дровами костру, над которым нависал на вертеле внушительный шмат оленины. Глянув искоса на Мику с Артуром, спросил:
– Ну чего, всё спокойно?
Мика, снимая неспешно с плеч рюкзак, отвечал:
– А сам-то как думаешь? Завтра они придут. Так что да, спокойно, до завтра… Неспокойно мне только за Артура, ноет слишком много, даже молодка и та веселее выглядит.
Артур, состроив обиженную гримасу, отошёл к костру. Инка, поддернув мыском рваного сапога камешек, в который раз уточнил:
– Уверен, что они через этот портал завтра придут? Может, всё же через резерв?
Присевший на четвереньки Мика задумчиво рылся в рюкзаке. Достав из его недр деревянную свистульку, он несильно дунул её и посмотрел снизу вверх на Инку:
– Не дури. Через резерв они приходят, когда дегенератов много становится, им оттуда удобней их гнать. Сейчас Охота будет на нас, на слэверсов, значит, выйдут отсюда. Айда лучше Добрыню проведаем, соскучился, наверное, по мне…
Добрыня, здоровый, ростом в полтора метра пёс людоедской породы, сидел на привязи в джунглях позади лагеря. Имя своё зверь получил такое, потому что и правда был добрый. И даже не столько добрый, сколько лениво-добродушный, в жизни ни разу не прыгнувший на человека.
Мика воспитывал Добрыню с малых лет, буквально с того момента, как его приволок в деревню отец. Людоеды сами по себе стайные животные, жившие после Великого Гона далеко на выселках и к человеческому жилью не подбиравшиеся, – знали, что опасно. Однако, по несчастливой случайности в один из дней охоты деревенские мужики натолкнулись в джунглях на семью куда-то мигрировавших людоедов. Схватки тогда как таковой не получилось: самка с самцом после безуспешной атаки быстро отступили, оставив на полянке крохотного ещё детёныша, который толком и ходить-то не умел…
Именно его и принёс отец, препоручив зверька в руки Мики со словами «Сумеешь воспитать лютого правильно – хорошего защитника обретёшь… А не сумеешь… Ну, сам понимаешь».
Мика старался, воспитывал, благо, что по характеру людоедик оказался очень покладистым, отзывчивым. И умным – к трём годам выросший, окрепший, по виду довольно опасный пёс выделывал такие штуки, что деревенские только диву давались. Мог, к примеру, по щелчку пальцев Мики перепрыгнуть широкий Чёртов ручей, привстать ненадолго на задние лапы, перекувыркнуться через себя, а то и игриво, понарошку, напрыгнуть на человека, ласково рыча. Люди таких прыжков, конечно, опасались, но зная добродушный нрав возмужавшего людоеда, только яростно материли Мику, обучившего подобным трюкам зверя.