- Без гимнастики, брат, -
сказал я, снял перчатку и протянул ему руку, которую он не
торопился пожать.
- Это... у меня руки после
циатима, - неуверенно сказал Бубко, спрыгивая со стремянки и
пропуская меня из кабины.
- И что? Как будто у меня
чистые, - улыбнулся я и, уже стоя напротив техника, снова протянул
руку для приветствия.
- Ну, ладно, - радостно
улыбнулся Бубко и поздоровался со мной. - Мне сказали, что я теперь
ваш техник...
- Не ваш, а твой. А что с
Елисеевичем? - спросил я.
- Не могу знать. Тут
перевооружение идёт очень быстрыми темпами, - махнул рукой вдоль
стоянки Бубко, где уже красовались и Су-25, и Су-17, и
МиГ-23.
- Понятно. А нас на 29е
пересадят, значит? - спросил я.
- Так точно. Мы уже успели
переучиться. К нам сюда из Липецка и Подмосковья люди приезжали.
Показывали, рассказывали, зачёты принимали... лояльно, конечно, -
застеснялся Бубко.
- Это нормально. Тебя как
звать-то? - спросил я, снимая шлем и расстёгивая
противоперегрузочный костюм. - Имя, отчество?
- Венька Саныч я, - весело
подпрыгнул сержант.
- Значит, так и будем
общаться, Вениамин Александрович. Меня можешь звать Сергей
Сергеевич или просто Сергеич, понял? - спросил я.
- Ага, Сергей Сергеевич, -
закивал Бубко.
- Ладно, пойду на митинг, -
похлопал я его по плечу и направился к перрону.
Пока мы вчетвером собрались, я
выслушал длительную перепалку между Менделем и Барсовым. Как же
Марик и не будет подкалывать нашего «бракодела» Пашу?!
- Слушай, так как теперь ты
будешь их посещать? Надо большой дом строить и каждой комнату
отводить, - предлагал решение сложившейся проблемы Марк. - Ну, на
Востоке это нормально - многожёнство.
С нашей зарплатой -
сомневаюсь. Хотя, лётный состав в денежном отношении не сильно
обделён. Я вспомнил, что за Афган у меня на книжке, которая здесь в
Союзе у бабы Нади, должны были скопиться неплохие деньги для
нынешних лет. Всё же, платили двойной оклад. Плюс чеки
Внешпосылторга.
- Ты задолбал, Барсов! Я тебя
когда-нибудь очень сильно и аккуратно побью, понял? - сказал Паша и
ускорился вперёд.
- Ты чего его достаёшь? -
спросил я у Марка.
Гнётов не участвовал в нашей
беседе. Он до сих пор был в каком-то ином измерении и раздумьях по
поводу дальнейшей службы.
- Ой, ты вот не начинай,
Сергий Радостный! - скривился Марик.
- Радонежский, балбес! -
поправил я его.