— Друг! — позвал я голосом, заодно продублировав ментальным
призываом. — Выходи, поедем!
Из двери появился пес, как всегда языком протирающий глаза.
Видимо, хорошо покормили. Вот что значит врожденное обаяние плюс
ментальная коррекция поведения поваров! Это они еще не раскусили
наглую пушистую морду.
Я открыл дверцу фургона и собакин, степенно последовав до входа,
лениво полез через ступеньки и неторопливо улегся на своем законном
месте в спальнике.
— Опять обожрался? Смотри, чтобы не укачало, — сказал я ему.
В ответ получил ментальное «Фи».
— Ну, как знаешь. Обедать будем поздно и уже в Осгене.
Пес лишь глаза закрыл. Это его сейчас не интересовало.
Я усмехнулся и нажал на газ, выводя фургон со двора.
Проведя с пользой три дня на Гравии, я возвращался с тяжело
груженым фургоном. Добрые колонисты набили кузов всевозможными
деликатесами собственного производства доверху.
Тяжелее всего краткий путь через порталы до Сенара выдержал пес.
Его нежный слух беспокоило позвякивание ящиков с бутылками, а
обоняние просто мучало бедную животину. Попробуйте-ка спокойно
проехаться, когда в кабине одуряющий запах копченых оленьих
окороков и прочей пахучей снеди! Тут для меня пытка, а для собакина
— просто мучение в аду, когда близок локоть, а не укусишь.
Так что, когда я подъехал к дому Ария, пес уже находился на
грани умопомрачения.
— Вернулся? — встретил меня на пороге Арий.
— Ага. Помоги фургон разгрузить.
— Ого! — присвистнул он, когда заглянул внутрь.
— Ага, — в тон ему ответил я.
— Презенты от добрых колонистов?
— От очень благодарных колонистов, питающих ко мне добрые
чувства.
— Ну вот почему мне никто таких подарков не делает? — заблажил
брат, закатив глаза? — Пару бутылок родовского пойла и копченый
окорок максимум.
— Видимо, что-то у тебя с кармой, — я критически осмотрел его с
ног до головы. — И потом, ты и так упитанный, что тебя кормить. И
никто к тебе добрых чувств не питает. Ты же все-таки Искореняющий.
Народ думает, что тебя снабжают подследственные. Да и конфиската
хватает на пропитание... А вот гостинцы для Иль заняли бы вереницу
возов. Народ ее любит и помнит.
— Хам ты и есть хам. Вырастил на свою голову младшего
брата...
— Ты? Вырастил? Да ты меня и не растил толком, тебя дома никогда
не было.
— Ладно. Тебе, кстати, тут гонец письмо принес.