Джер даже не обернулся. Остановился,
лишь добравшись до шкафа и деловито распахнув обе створки.
– Та-ак… – хищно протянул он.
Я добежала и уже хотела ввинтиться
между принцем и шкафом, загородив последний грудью, но быстро
поняла, насколько глупо это будет выглядеть. Поэтому застыла,
сурово пыхтя, ну а Джервальт…
– Так! Это выбросить! – из шкафа
вылетело сразу несколько сереньких платьев. – А лучше сжечь за
осквернение моего взора. Это… – на пол упало ещё несколько вешалок,
– туда же. А вот это… – Джер жестом фокусника извлёк платье
бледно-розового цвета, которое я надевала на один из «взрослых»
приёмов, – примерь!
Его «примерь» прозвучало как приказ,
и я аж подпрыгнула от возмущения. Платье было замечательным, и мне
очень шло, но, учитывая повадки одного дикаря, я не собиралась
носить подобные фасоны при нём.
– Мм-м? – Джервальт обернулся и
окинул долгим взглядом.
А потом даже догадался!
– Не согласна? Ну ладно…
С этими словами его высочество опять
вернулся к шкафу, чтобы вытащить шёлковое платье бордового
цвета.
Щёки снова опалил румянец – этот
наряд относился к числу весьма открытых. Подобное можно надеть
вечером в театр, прикрыв плечи и декольте меховой накидкой, и если
тебя сопровождает ну о-о-очень приятный кавалер.
Джервальт к такой категории не
относился, да и накидка осталась в фамильном особняке, так что…
– Не дождётесь, – сообщила я
враждебно.
– Хорошо. – Он пожал плечами. – Но
учти, моё терпение не безгранично. Сейчас предложу последний
вариант.
С этими словами подопечный вытащил
лёгкое платье цвета игристого вина, и я злобно скрипнула
зубами.
Скрипела тихо, но Джервальт расслышал
и поинтересовался:
– Алечка, а что на этот раз не
устраивает?
Не устраивало всё, и я сказала:
– Я не собираюсь играть в эту
игру!
Всё. Шкаф был забыт, а Джервальт
развернулся ко мне, и вид при этом имел довольно угрожающий.
– Алечка, солнышко, ты, кажется, не
понимаешь…
– Нет, это вы не понимаете!
– А ну тихо! – рыкнул он.
В голосе прозвучала гроза, да такая,
что внезапно захотелось присесть и попятиться, но я, разумеется,
осталась на месте. Только почувствовала себя дрессированной
собачкой – уж слишком живо отреагировала на его команду. Так,
словно он в самом деле имел право сказать это вопиющее «цыц».
Джервальт дождался тишины, смерил
меня новым пристальным взглядом и заявил: