Поглубже вдохнув для храбрости, я
нацепила на лицо самое благожелательное выражение и отправилась
исполнять обязанности няньки – то есть оттаскивать расшалившегося
малыша от хрупких предметов обстановки.
Джервальт действительно оказался в
галерее – он прогуливался вдоль увешанной полотнами стены и
прихлёбывал прямо из горлышка что-то совсем не похожее на сок.
Клаус вышагивал перед принцем – такой прямой, будто его заставили
вертел проглотить, – и негромко рассказывал, кто изображён на
портретах. Бедняга дворецкий настолько не одобрял поведение гостя,
что у него аж подбородок подрагивал от возмущения и время от
времени срывался голос, но стойко держал лицо.
Принц же умудрялся на каждом из
изображений найти какой-нибудь повод для ехидного комментария. То
косоглазие у моей прапрапрабабки обнаружил, то к слишком уж
накрахмаленному воротнику у двоюродного деда прицепился. А ведь
впереди были более современные портреты – в том числе и парочка
моих.
Наплевав на то, что леди полагается
передвигаться плавно и неспешно, я бросилась к Джервальту чуть ли
не бегом. Конечно же, поскользнулась на излишне отполированном
паркете и едва не врезалась в кронпринца.
Ухватившись за его могучий локоть,
выпалила:
– Ваше высочество, нам пора! – и
попыталась потянуть в сторону гостиной.
Именно попыталась, потому что
сдвинуть с места эту гору мускулов мне было явно не под силу.
– Куда пора, Алечка? – деланно
изумился Джер. – Мы же только пришли.
– Магианна Алессандра! – прошипела я,
не столько для принца, сколько для Клауса. – А пора нам
возвращаться во дворец.
– Ерунда, – расплылся в улыбке идиота
престолонаследник, – до завтрашнего утра меня никто не хватится –
можно гулять всю ночь.
Не удержавшись, я закатила глаза на
миг и подумала, что, если сейчас этот болван опять упомянёт
бордель, плюну на все последствия и применю воздушную петлю. А если
не поможет, надену на голову портрет тёти Иофании – мы как раз с
ним поравнялись.
– Обратите внимание на это полотно
кисти мастера Ритаэля, – тоном бывалого экскурсовода произнёс
дворецкий. – Здесь изображена её светлость…
– Я бы сказал, её тёмность, – перебил
Джервальт, – судя по физиономии, эта дама младенцами питается. – Я
невольно хихикнула. Тихонько, но принц всё равно услышал,
наклонился к моему уху и громко прошептал: – Угадал, да?