— Здравствуй, Ева. Откуда эта озадаченность и, что это — страх?
Ева, ты здесь?
Несколько мгновений в мыслях Изольды парила сдержанная тишина и
нерешительность. Затем она уловила устойчивый ментальный сигнал
встревоженного сознания собеседницы.
— Даже с такого огромного расстояния ты читаешь меня, как
открытую книгу. И на что я надеялась? — Голос в голове Изольды
звучал негромко и отдельно от ее собственных мыслей, воспринимался
отчетливо и ясно, окутанный инородной, но легко воспринимаемой
тональностью, словно воображаемый голос персонажа со страниц книг —
такой же эфемерный и одновременно реальный. — Ну, здравствуй.
— Всевеликий Дух Истины, а зачем вообще скрывать свои чувства?
Тем более от старых друзей!
— Я лишь хотела отвлечься от… словом, тревоги.
Изольда сделала глубокий вздох и опустилась в кресло. Голос Евы
стал звучать увереннее и тверже, словно нашел опору или источник
силы в ее сострадательной натуре.
— Этот вариант грядущего проявляется все четче, и у меня уже
почти не осталось сомнений, что оно уже неотвратимо.
— Так значит, видения все навязчивее? — сощурившись, протянула
Изольда. — Дело серьезное. Ты уже говорила об этом с сыном? Ева? Ты
говорила с Лазарем? Эх, можешь не отвечать.
В припрыжку Пиа прошла к самому большому стеллажу с книгами в
противоположном конце кабинета. На плече у нее сидел, свесив
дюймовые ножки, Септимус, своей энергетической аурой отбрасывая
светло-голубое пятно света на щеку и шею девочки. Очевидно, из всех
своих собратьев он обладал максимальным уровнем осознанности, ибо
на его крохотном лице были изображены любопытство и крайнее
нетерпение. Подойдя к стеллажу, Пиа беглым взглядом окинула его
содержимое. Найдя то, что искала, аккурат на уровне глаз, потянула
на себя книгу. В ее руках оказался увесистый фолиант в твердом
переплете. Заглавие книги, выведенное строгим, чопорным шрифтом,
гласило:
“Фундаментальные принципы синтеза
сознания.
Том 2. Симбиоз органики и нейроплазмы
души”.
Пиа долго пыталась вникнуть в замысловатые научные термины,
отталкивающие своей сложностью, отдающие скукой; глянула на
Септимуса. Оба пожали плечами и скривили мордочки, выражающих
полное отсутствие интереса к теме. Пиа водрузила книгу обратно на
полку и вернулась к делам насущным — приведению в порядок своего
детского уголка.