— Как ты изменился, Павлик! Похудел, повзрослел.
И – ни слова о болезни мамы. То ли Илья им не сказал, то ли
проявляли тактичность.
— Надоело быть пухляшом, — отшутился я.
— Молодец, — оценил Леонид Эдуардович, отправил в рот последний
кусок котлеты и доел гречку. – Баба Маша передавала благодарность
за помощь на субботнике.
Илья протянул руку, принял невидимую благодарность. Я хотел
побыстрее доесть и приступить к главному, потому пообещал себе
разговоры не поддерживать. Но Илья не брал в расчеты мои планы и
завел беседу о том, слышали ли они что-то про маньяка и труп
девушки в лесу. Тетя Лора слышала, но не придала значения
сплетням.
— Я отца спрошу. Он точно в курсе, – пообещал я, прожевал
остатки ужина и в упор посмотрел на хозяина семейства. – Леонид
Эдуардович, у меня к вам личный разговор.
Тот глянул на жену, на потупившегося Илью и кивнул на выход.
Мы уединились в спальне. Леонид Эдуардович сел на кровать, я
остался стоять и не стал тянуть.
— У мамы рак. Его можно вылечить, но нужны деньги. Займете?
Брови хозяина дома взлетели на лоб, он уронил:
— Мне очень жаль…
Неужели морозится? Черт! Горло сжала когтистая лапа негодования.
Как же так? Да если бы не я, у них бы и посуду вынесли, не говоря о
видике и всем прочем! Понятно, что, бросая добро в воду, не стоит
ждать благодарности, но все же…
— В долг. На две недели. Могу вернуть больше…
— Каким образом? – вскинул бровь он.
— Мы с бабушкой повезем фрукты в Москву и планируем деньги
удвоить.
Леонид Эдуардович поднялся, шагнул к двери.
— Сколько нужно?
Во теперь захотелось сесть и улыбнуться. «Мне очень жаль»
значило не отказ, а выражение сочувствия из-за маминой болезни.
— Сколько не критично. Я правда прокручу и отдам, вы их не
потеряете.
Взрослый, убеленный сединами мужчина улыбнулся.
— Отдашь, когда сможешь. Так сколько надо?
— Тридцать. – Я не стал ни мелочиться, ни наглеть.
Он кивнул и исчез за дверью, вернулся с конвертом, протянул его
мне.
— Пересчитай. – Я выполнил просьбу, Леонид Эдуардович за мной
внимательно следил и, когда я закончил, добавил: — Это меньшее, что
я могу для тебя сделать.
— Спасибо, — сказал он, хотя это должны быть мои слова.
Я пожал его руку, сухую и шершавую.
— Это вам спасибо. Теперь мы спасены! Но я правда верну, и
скоро.
В его темно-серых глазах промелькнули искры, и я понял, что он
мысленно простился с этими деньгами – тоже выбросил добро в
воду.