Когда Джису с коллегами занялись своей работой – обсуждали
расписание и внезапные коррективы в него – Сонхи заняла тот стол,
который пока что был свободен. Компьютеры, разумеется, тут никто не
выдавал, но Сонхи была к этому готова, поэтому пришла с планшетом и
компактной клавиатурой. Чтобы забить местечко поставила парочку
мелочей, которые не жалко, но которые поднимают настроение: фигурку
котенка и фото с лесным пейзажем в простой рамке. Хранить документы
здесь она все равно пока не будет, но из сумки выложила несколько
органайзеров, разложила их. Поставила в один пачку линованных
листов с печатью своего имени (не документальной печатью, а из
канцелярского магазина, такой обычно детям в школу все отмечают) –
чтобы не утащили для принтера. Во второй не слишком аккуратно
сложила мелочовку вроде дополнительной зарядки и набора ручек. Все
равно есть шанс, что утащат… но он не слишком велик, на самом деле
– работать-то приходится прямо под камерами.
Работать Сонхи сейчас не над чем. Расписание составлено,
форс-мажоров в нем пока что быть не может, до обеда она Дану точно
не нужна. Поэтому Сонхи вставила наушники и включила самоучитель
французского. До конца сентября она точно не сможет нормально на
нем заговорить, но ей хотя бы кофе научиться Дану таскать… хотя он
уже предупредил, что за время Месяца Моды традиционно худеет. Не
потому что заставляют, а просто график сбивается, и нормально есть
не всегда получается. Скорее всего, он и кофе в это время не пьет,
чтобы не отекать… как по-французски заказывать минеральную воду с
лимоном?
Время до и во время обеда было даже приятным. Отработка
хореографии, треп ни о чем, все были вполне дружелюбны. После был
первый урок вокала в общем потоке, где уже было немного…
раздражающе. Есть у местных учителей такая особенность: они
почему-то считают самой надежной ту систему обучения, где тебя не
особо часто хвалят, но почаще ругают. Не грубо, конечно, но вечное
"Неплохо, но недостаточно" порядком раздражает. Тем более – Дан
знает, что его уровень позволяет быть солистом. А эта дамочка, не
найдя к чему придраться в его привычном вокальном диапазоне,
требует петь все выше и выше, словно его баритон может от этого
превратиться в тенор.
– У тебя необычная манера пения, – наконец сказала учитель Со,
когда Дан раздраженно заметил, что не всякий оперный певец сможет
взять такую высокую ноту.