Но люди не должны знать о наших вечеринках. Это правило жёстко контролируется, а его неисполнение карается. И Растон лишь обнимал её руками, словно хотел укрыть от взглядов. Но не мог.
– Защитник, – тихо произнесла я, и он напрягся.
Почувствовал. Но не откликнулся, даже не двинулся.
– Растон! – позвала я громко, коснувшись магической связки. – Ко мне!
В его глазах сверкнуло что-то яростное, гневное.
– Джун, – прозвучало с середины зала негромко, но почти угрожающе.
– Иди сюда!
Рыкнув нечто вроде «тьма побери», он двинулся в мою сторону, так сверкая глазами, что можно было бы собрать в накопитель силу, которую они излучали.
И как же мне это нравилось! Будто передо мной не светлая нюня, а настоящий, сильный мужчина. Какие, всегда мне казалось, бывают только среди тёмных.
– Растон! – о, а Рунния тут откуда? Разве вечеринка не для выпускников?
Белый оглянулся. Наверное, сказал что-то – я не слышала, возможно, просто проговорил губами.
Но его сестра обиженно поджала свои и бросилась к рыдающей Гели.
Не то чтобы мне совсем не было ту жаль... Но лицо я привыкла держать до конца. Репутацией обзаводиться долго, а разрушить её можно очень легко. Я этого делать не собиралась.
– Твоя выходка? – тихо спросил Растон, буравя меня взглядом.
– С чего бы? – передёрнула я плечами. – Меня и в зале-то не было. Может, лишай?
Я хотела было развернуться. Приказать ему следовать за мной. Но на миг засомневалась. Как это воспримут? Не решат ли, что я слишком в нём заинтересована? Я, Тёмная, – в Светлом!
– Потанцуем? – с вернувшейся на лицо усмешкой шепнул Растон. Я так и не поняла, сам ли предложил, или предположил, что этого хочу я. Или просто воспользовался паузой, чтобы я не успела его увести.
Миг – я даже не сообразила, что происходит, как светлокрылый закружил меня в быстром танце. Он вёл... безупречно. Не сказала бы, что как-то особенно искусно – танцы никогда не входили в род наших основных занятий. Но все его движения полностью сливались с музыкой, словно бы наполнялись ею, были пронизаны яркой светлой энергией – и в какой-то момент я тоже утонула. Отдалась – и музыке, и движениям, магическим искрам, которые, казалось, высекали высокие шпильки моих туфель на каменном полу.
И наши прикосновения. Они тоже высекали магические искры.
Растон был слишком близко. В кружении мы касались друг друга слишком остро, непозволительно часто. Моя грудь горела от прикосновения к его груди, все участки тела, особенно те, где кожа была открыта, почти физически жгло.