Он был с женщиной. Эта странная тонкая сладость, которая
подмешалась к запаху его дезодоранта, она мне не показалась у его
шеи, она там действительно была. След на шее, расстёгнутая
рубашка.
Я испортила ему свидание.
Если до этого мне было неловко, то теперь стало просто
испепеляюще стыдно. Личную жизнь Рома не любил афишировать, но
почти вся женская половина офиса вздыхала о нём именно потому, что,
по слухам, у него никого не было уже очень давно. Он равнодушно
смотрел на закапанные слюной декольте воздыхательниц и сохранял
таинственный ореол загадочного, но привлекательного одиночки. И
ровно в тот момент, когда у него наконец-то с кем то получилось
пойти на свидание, я выдернула его из чьих-то страстных
объятий.
— Ну вот! Почти готово! — Рома распрямился, завернув последний
болт. Пнул для надёжности шину и переключил домкрат, тот сразу
зажужжал, медленно опуская заднее колесо на асфальт. — Садись в
машину, прохладно стало, замёрзнешь.
Я пошла к водительской двери.
— Позволь мне побыть джентльменом, — остановил он меня, когда я
взялась за ручку. Я оглянулась с немым вопросом, и он продолжил, —
сесть за руль и отвезти тебя домой.
Я немного задумалась, но всё же согласилась.
— Хорошо, за то, что ты спас меня от медведей, я разрешу тебе
порулить моей деткой.
Рома забавно усмехнулся, а я обошла вокруг капота и уселась на
пассажирское сидение, потёрла ладошки, чувствуя, что он был прав и
я действительно начала замерзать. Пусть было и лето, но к часу ночи
в лесу становилось прохладно.
После того как он закинул рваное колесо и домкрат в багажник,
Рома уселся на водительское сидение и нежно провёл руками по
рулю.
— Ну, здравствуй, детка! — страстно поздоровался он с моей
машиной, — обещаю, буду нежен!
Он завёл двигатель и так плавно тронулся, что я сразу поверила
ему про нежность, особенно глядя на пальцы на оплётке руля. Всегда
завораживали его руки, у Матвея совсем не такие, широкие и
массивные, у Ромки же узкие ладони и длинные пальцы как у пианиста.
Интересно программистов можно считать пианистами? Ведь они тоже
пишут свои симфонии кодов на клавиатуре.
Свет в салоне погас, но перед моими глазами будто отпечаталась
его странная полуулыбка уголком губ, расстёгнутая рубашка, на
которой, кажется, не хватало пуговицы. Что он здесь делает? Что я
делаю рядом с ним?