Но Беляева… я ей не доверяю.
— Какую ещё услугу?
— То есть ты согласна? — ей явно нравилось со мной играть.
— Пока нет, но мне нужна от тебя информация, если ты не врёшь и
действительно можешь её дать.
— А зачем мне врать? Я тут лицо тоже заинтересованное в
истине.
— Так что за услугу?
— Ты отпустишь Рому и отдашь его мне.
Я моргнула от удивления.
— Что значит отдам?
— Да понятное дело, что. Ты же как собака на сене и сама ему не
даёшь и от себя не отпускаешь. Сколько можно мучить парня? Он же
умрёт от недотраха или язву себе заработает, пожалела бы уже.
— Да я… — я аж забыла, как дышать от возмущения, — я его не
держу! И «давать» ему не собиралась, мы друзья! Даже в мыслях не
было!
— Ага, а я Мона Лиза. Конечно, было, просто ты слишком
правильная, чтобы отпустить самой себе вожжи и получить
удовольствие. Вообще, не понимаю, как ты так долго продержалась и
не оседлала его.
— Ты можешь… прекратить уже это? Я не собираюсь это
обсуждать!
— Не будь ханжой, Крис, — Катя покачала головой, — я же не прошу
тебя рассказать мне свои эротические фантазии, касающиеся Ромы, я
прошу тебя отдать его мне, раз уже тебе он не нужен. Тем более что
ты и сама прекрасно понимаешь, что если копать продолжит он, то
Матвей в итоге на нём и отыграется. Где, кстати, Рома? Ты знаешь?
Он к тебе поехал среди ночи и пропал.
— Знаю, он дома. Болеет. — Я решила не уточнять, что «болеет» он
как раз потому, что Матвей на нём уже отыгрался. Это получается,
что она права что ли?
— Надо навестить его, — Беляева снова осмотрела себя в зеркале,
будто бы мысленно примеряясь к Роме. Я едва не закатила глаза, но
она вспомнила о моём присутствии, — так вот! Все будут в выигрыше,
ты возьмёшь Матвея за яйца с поличным, Рома, наконец, получит то,
что ему на самом деле нужно.
— И что же ему нужно? — не выдержала я смотреть, как она
самовлюблённо улыбается.
— Как мило, ты сама себя выдаёшь, спрашивая не о Вострове, а о
Ромочке, — Беляева была невероятно довольна собой, — женщина ему
нужна, Крис. Женщина! Которая будет его любить и уделять ему
внимание, а не ждать, пока он засохнет от одиночества.
— А ты что, собралась его любить?
Катя громко рассмеялась.
— Это уже становится слишком забавно, прости. Но ты хуже собаки
на сене. Рома мне нравится, я хочу его. А любовь — дело наживное. Я
свой ход уже сделала и защитила его от нападок Вострова, а ты
сделаешь? Раз уж так о нём печёшься, — она чуть наклонилась ко мне,
— заботишься как о друге.