- Есть, причем крайне паршивые, - ответил после недолгого
молчания инспектор. Неужели сбежал?! В животе у штабс-капитана
противно заныло. – Эта сволочь сумела покончить с собой.
- Это… поверьте, Такаги-сан, это известие – лучшее, что могло
случиться. – В ответ раздалось озадаченное молчание.
- Вам удалось что-то выяснить? – С надеждой поинтересовался
инспектор.
- Да. Прошу прощения, коллега, но, боюсь, я не вправе разглашать
вам… результаты. Прошу меня понять правильно. – Ни к чему Такаги
знать хоть что-то. Совершенно ни к чему. – Как только представится
возможность, я предоставлю всю необходимую информацию кэмпай.
- Благодарю вас. – Судя по тону, инспектор не сильно
расстроился. Скорее уж, обрадовался, что одной головной болью в его
жизни стало меньше. Счастливый человек. Афонов поблагодарил и
некоторое время задумчиво смотрел на экран смартфона.
Сосредоточенное перебирание контактов прервала мелодичная трель.
Кто-то неведомый – номер был незнакомый – и сам не прочь пообщаться
со штабс-капитаном.
- Слушаю. – Бросил офицер, ткнув пальцем в символ с зеленой
трубкой.
- Добрый день. – Женский голос показался смутно знакомым. –
Афонов-сан, вы меня узнали?
- Нет. – Чуть раздраженно откликнулся Александр. Его всегда
бесила подобная манера начинать разговор. Трудно, что ли, сразу
представиться?
- Кэйко Накано. Мне дал ваш номер консул Шипкин…
Штабс-капитан затаил дыхание, застыв посреди улицы. В голове
вспыхнула смутная надежда.
- Память вернулась, сударыня?
В трубке воцарилась напряженная тишина. Афонов неожиданно увидел
японку, словно наяву: мертвенно-побледневшая, с закушенной губой.
Миловидное лицо окаменело, превратившись в безжизненную маску.
- Да. Что вы знаете? – Голос девушки звенел от с трудом
сдерживаемой паники.
- Более, чем достаточно. Ваш знакомый меня проинформировал о
том, что вы начудили на пару с Ванеевым.
В голове мелькнула судорожная надежда: а ну как собеседница лишь
недоуменно уточнит, что именно она «начудила»? И выяснится, что все
это не более, чем нелепый розыгрыш.
- Мейер? – Остатки сомнений в голове Афонова жизнерадостно
осклабились и испарились, будто утренний туман. Японке неоткуда
знать о немце. А раз она о нем все-таки знает…
- Макконал. Андреас мертв.
- Хрен редьки не слаще, - ответила японка русской поговоркой. В
юном голосе звучала безнадежная горечь.