Сергей играет на гитаре. Иван пытается подпевать. Карина
зажимает ему рот. Вероника звонко смеется...
Кто-то закончил рассказывать анекдот. Все хохочут. Иван
хлопает ладонью по столу, опрокидывает бутылку водки. Карина
вскакивает, бежит на кухню за тряпкой...
Вероника что-то объясняет ему. Он согласно кивает, но ничего
не слышит, неотрывно смотрит в ее глаза и никак не может
сосредоточиться на словах...
Какие-то парни. Кажется, они были вместе с Иваном там, на
улице. Зашли, не раздеваясь: лиц не видно, натянутые по брови
вязанные шапки, поднятые воротники, одинаковые черные куртки на
меху. Опрокинули по рюмке. Тихо сказали что-то Ивану. Сергей молча
смотрел на них и был суров, насупился грозно. Затем парни ушли,
захватив с собой огурец...
Они с Вероникой целуются. На кухне. Дверь закрыта. Там
визжит Карина, что-то хрипит Иван, пытаясь петь. Звенят струны
расстроенной гитары...
В квартире никого нет. Вероника говорит, что все вышли
прогуляться. Он целует ее, и все никак не может вспомнить ее имя.
Губы твердые, агрессивные. Он отрывается, бормочет пьяно:
- Я люблю тебя, - но никак не может вспомнить имя, потому
что в голове крутится глупая мысль, смысл которой он никак не может
ухватить, так как пытается вспомнить имя девушки: “...Вот это ничем
нельзя заменить...”
Они целуются долго.
“...это ничем нельзя заменить...”
“Вероника... Вероника!”
1
Первое, что услышал Глеб, когда пришел в себя, был гулкий
перестук капель. Где-то совсем рядом капала вода, и он, не торопясь
прозреть, решил, что идет вялый дождь. А потом в отдалении кто-то
что-то крикнул коротко и невнятно, и глухое эхо отозвалось,
повторяя неразборчивое слово.
Глеб открыл глаза. Над ним выгнулся дугой низкий каменный
потолок, сплошь покрытый плесенью. Маленькая щель окна, забранная
решеткой, показывала далекое, неестественно синее небо. Даже и не
небо, а лишь крохотный осколок его, картинку с его
изображением.
Глеб поднялся на локте и огляделся.
Он лежал на охапке гнилой соломы. С трех сторон его окружали
глухие каменные стены. С четвертой стороны - прямо перед ним -
находилась ржавая решетка из толстых прутьев. За ней был узкий
темный коридор, на противоположной стороне которого он разглядел
еще одну решетку - по-видимому, еще одну камеру.
Голос приближался. Кто-то повторял короткое слово, и Глеб все
никак не мог его разобрать.