Никиту сковал паралич, ибо пальцы содомита, как клещи вцепились в
Вованыча. Выпучив глаза и распахнув рот, он не мог издать ни звука.
Липкий страх поселился внутри организма, по спине побежали табуном
мурашки, а организм объявил, что сейчас буквально обгадится от
глубины впечатлений. По спортивным штанам расползлась предательская
тёплая влага; сфинктер тоже не выдержал, расслабился, и запоздало
сказал хозяину «прости». И то так. Такую страсть прочувствуешь -
долго ещё заикаться будешь.
Словом, у Никиты получилось так, как
у классика, описавшего подобный случай: «Он чуть с ума не
своротил». Вованыч перед такими особями, как Максимка Егоров всегда
позиционировал себя, как большого, сильного и безумно опасного
самца. Вообще об Максика хорошо чесать чувство собственной
важности и значительности. Но в этой жуткой больнице
творится полное отсутствие моральных норм, и здесь, оказывается,
нет никаких нравственных ориентиров. Куда мир катится, твою
пертурбацию! Довели страну коммунисты.
Никита сообразил, что сейчас не время
изображать из себя брутального самца и ругать коммунистов, а то
твари, напавшие сзади, утащат его в темноту и покажут ему, как они
грозятся, африканскую страсть и любовь без дна. Надо бежать к
людям. Орать у Никиты пока не получилось, но захрипеть и дёрнуться
он смог. Получилось не очень удачно: вместо проёма он больно
впечатался в откос двери так, что из глаз искры посыпались. Увы, но
его конечности не очень-то и хотели слушаться хозяина. Однако, надо
торопиться, так как гады, напавшие сзади уже начали деловито
стаскивать с Никиты штаны и труселя, не обращая внимания на то, что
эти предметы одежды мокрые, грязные и вонючие. Содомиты
совсем озверели: вот, что гормон животворящий вытворяет с их
извращённой психикой.
Вторая попытка вырваться из лап
выродков увенчалась относительным успехом: Никита всё-таки
умудрился вывалиться в коридор, но ему пришлось упасть на пол, так
как выродки крепко вцепились в трусы и штаны. Никита по-пластунски
отползал от двери, но содомиты не выпускали из рук мокрую добычу в
виде обгаженных тряпок, которые окончательно запутались в ногах
жертвы. Никита из последних сил сопротивлялся, отбрыкиваясь от
нападавших нелюдей и надеялся на помощь сограждан. Но помощь не
торопилась приходить. И выродки почему-то не отлипали, наоборот,
вцепились в одежду Никиты, как бультерьеры. Раскалённой спицей
воткнулась в мозг Вованыча мысль, что с этой больничкой не всё так
просто. То-то по городу ходили нехорошие слухи о современных
медработниках, которые когда-то давали клятву гиппопотаму, а теперь
творят шайтан знает что. Вот оно что, Вованыч. Встрял ты по самые
помидоры. Полез ночью в настоящее осиное гнездо, где водятся
крокодилы. Здесь, оказывается, только фасад приличный. А за фасадом
творятся такие непотребства, что если узнаешь, то поседеешь. Вот,
значит, где люди пропадают с концами. Сейчас Никиту уроды поймают,
всласть попользуются, а потом расфасуют по частям. И поедет Никита
куда-нибудь в Бангладеш в расфасованном виде.