Для самоуспокоения игрок
выпятил челюсть и нахмурил брови, подражая Брюсу Уиллису,
снявшемуся в кино про орешки.
Димка решил, что вон того,
самого здорового фрица валить надо наглухо, а остальным метить в
ноги. А там, как пойдёт. Для него эта стрельба намечалась, как в
условиях тира. Ну, Маузер, давай, послужи теперь правому делу, а не
фашистам.
Маузер не подкачал. Пулю за
пулей он посылал в бывших своих хозяев, и каждая пуля находила свою
цель. Впереди раздались вопли боли и ярости. Один, самый
хладнокровный немец, несмотря на рану в ноге, успел дать очередь из
автомата на звуки выстрелов Маузера. Вот только старшина Дубинин
тоже врезал по немцу из своего ППШ. Стрелял старшина на свет
вспышек от стрельбы немца. Тут и Димка успел перезарядить Маузер и
сделал ещё пару выстрелов по самым шустрым врагам. Мойше и другим
бойцам так и не удалось пострелять в темноте, ибо старшина
закричал, что берём гадов живыми. Живыми – это громко сказано,
вязали немцев полуживыми.
При захвате в плен трое еле
живых разведчиков сопротивления не оказали, а двое и не могли
сопротивляться, ибо умерли от передозировки металла в организме.
Разведчиков врага ловко освободили от оружия, перевязали ещё живым
по-быстрому раны и потащили волоком в расположение. Сейчас немцы
поймут, что их разветгруппа попала в засаду, и начнут кидаться
минами и шпарить из крупнокалиберных пулемётов.
Бойцы быстро волокли пленных, а
старшина и Димка навьючились трофеями. Ничего нельзя оставлять.
Оставили только два трупа, предварительно хорошо их обшманав.
Тащить трупы сил не оказалось.
Противник, услышав стрельбу на
переднем крае, всё же начал миномётный обстрел, но как-то вяло:
фрицы бросили мин двадцать куда попало и успокоились. Так что,
можно считать, что вылазка красноармейцев прошла вполне удачно, а
противник потерял разветгруппу.
По прибытии в расположение
роты, старшина в приказном порядке велел Димке отправляться
отдыхать, а всех участников вылазки строго предупредил, чтобы всем
говорили, что в вылазке участвовало только три наших бойца под
руководством ефрейтора Цака, и никак иначе. Никакого старшины, а
тем более гражданского парня в вылазке не участвовало. Всем
понятно? Особенно говорливому Мойше?
- Старшина, ты говоришь
обидно! Я открываю свой рот, только чтобы сказать что-нибудь
из области вселенской мудрости, - начал плести словесную паутину
ефрейтор. - И не надо на миня так буржуазно молчать и устраивать
мине скептицизм!