- Кто кого не бросит? – послышался голос и разговаривающие
увидели спускающегося по лестнице Антона. Бледного, не твёрдо
стоящего на ногах, но с привычной улыбкой на лице.
- Сын, - Сергей Павлович в пару шагов предолел расстояние между
ними и, схватив Антона в объятия, прижал к себе.
- Пап, раздавишь. Ты хоть силу соразмеряй, а? – раздался
полузадушенный голос. – И так еле живой. Хочешь, что бы потом
говорили, мол, умер в объятиях своего родителя?
- Типун тебе на язык, бестолочь, - рыкнул Ярый и в тот же миг
послышался смешок.
- Вот теперь и в самом деле понял кто меня так сдавил. Папа, ни
кто другой, окроме него, не сможет удавить непутёвого отпрыска в
медвежьих объятиях.
- Дурачина ты. Самый настоящий. – Мужчина чуть отстранил сына и
посмотрел ему в глаза. – Как был дитяткой неразумным, таким и
остался. Как же можно так себя не беречь? Ты обо мне, о маме
подумал?
- Пап, - Антон поднял грустные глаза на отца. – Прости, скажу
честно, не думал. Передо мной лежал крохотный человечек, из
которого уходила жизнь. Знаю, что ты сам, будучи на моём месте,
поступил бы так же. Так что не осуждай. Я сын своего отца. Разве не
так?
- Так, малыш, так, – отец вновь прижал сына, а потом и другой
рукой сгрёб дочь, прижимая к себе. – Я горжусь Вами, ребятушки.
Именно горжусь. Спасибо Вам за всё…
- Прости, Палыч, но раз все здесь, может предложу им поесть?
Коллеги этих двух кадров натащили сюда всяческой снеди, да не на
двоих, на десяток голодных ртов. Так что дай, накормлю их, а потом
и продолжите обнимашки.
- Спасибо, Семёныч, им и в самом деле надо поесть. Хоть и ночь
глубокая, но они же не ужинали, так что выкладывай что есть. Мешать
не буду, посижу в сторонке, посмотрю на своих… врачей. Вот крутится
другое слово на языке, но промолчу, не стану обижать. Пока супруге
позвоню, успокою, что живы и более-менее здоровы. Только вот знаю,
Настя, как увидет сына, рыдать будет не одну ночь.
- С чего рыдать? Ведь жив, не помер.
- Ты себя в зеркале видел? – Арина, подхватив под руку брата,
подвела его к зеркалу в фойе. – Посмотри на себя. Сам поймёшь –
будет мама плакать или нет.
Антон увидел себя в зеркале и замолк.
- «То, что виски седые, да голова стала цветной, не радует,
но вот то, что старше выгляжу, этак лет на десять, это
да…»
- «Ничего, Тошка, не страшно», –