Я задумчиво оглядываю свою жену. Хороша, но я не хочу, чтобы она
морочила нам голову со своим харамом. Но если тяпнула наливки,
значит полностью полагается на мужа, наш человек. После ужина мы
семьёй гуляли. Я с Мадиной, дети и Лина, следящая за Юлькой.
Девочка подросла, налилась спелостью, но осталась коренастенькой.
Нас провожал Байкал и подросший Барс. Узнал, бродяга, активно
работает хвостом. Прижал меня большой, лобастой башкой к дереву и
не отпускает. Будем больше время займусь тобой дружище.
Ночью устроились вчетвером на нашей кровати. Дети не захотели
возвращаться к Вале. Мадина довольна, опасается оставаться наедине.
Я только плотоядно посматриваю на её фигурку в ночнушке. Так мы
провели три дня. Днём я гулял с женой, разговаривали обо всём и ни
о чём. Девушка узнала, что кроме женской половины гарема есть ещё
мир. Я брал её с собой на охоту, постепенно она стала сопровождать
меня везде. Её поразило наше огнестрельное оружие, вначале она
взвизгнула от испуга, а потом оценила его мощь. Через неделю мы уже
стали друзьями, девушка перестала дичиться при виде меня
полуодетого. Сама позволяет рассматривать себя, я же не мог
удержаться от комплиментов её красоте. Она уже не краснела, а
задорно смеялась. Случайные прикосновения уже не вызывают ступора.
А когда я в шутку обрызгал её водой, а она в ответ облила меня по
пояс, я скинул прилипшую к телу рубашку и подхватил смеющуюся
девушку на руки. Так мы и застыли, наши глаза были очень близко и
дыхание наше перемешалось. Её огромные глаза ещё улыбались, но
смешинка постепенно уходила, а на её смену пришло что-то другое.
Неожиданно она провела прохладной ладошкой по моей щеке, я прижался
к её руке. так мы и стояли несколько минут, пока не прибежали дети.
С этого момента у нас с Мадиной появились причины уединяться. После
обеда я увлёк её в лес, и мы долго целовались до одурения. Валя,
увидев её опухшие губы только понимающе улыбнулась. А после ужина
она увела детей к себе. Мы же остались вдвоём. Первые мгновения
было неудобно, а потом я решился и обнял девушку. Наконец-то одни,
Мадина очень стеснялась раздеваться, но я не стал гасить
светильник. Ага, сейчас, самое вкусное делать в темноте. Я, не
торопясь раздевал девушку, любуясь совершенством тела. Потом
разделся сам. Мадину начала бить дрожь, и я обнял её. Стал
нашёптывать на розовое ушко всякую чушь, когда она согрелась, начал
жадно целовать её. Дорвался маньяк до молодого тела — это я себе,
комментирую так сказать. С лица перешёл на руки, шейку. А вот и
грудочки, нежные бутоны алых сосков. Им особое внимание. Мадина
только вздрагивала, когда я неосторожно касался сосков. Но
постепенно она увлеклась, стала сама проявлять инициативу. Взяла
мою голову в свои руки и начала неумело, но со страстью целовать
меня. Мои освободившиеся руки зажили своей жизнью, изучая молодое
тело. Наконец я могу рассмотреть всё, включая волшебный треугольник
волос между ножек. Когда нетерпение затопило нас, девушка сама
легла на спину, раздвинула ноги и увлекла меня к себе. Стараясь
быть деликатным, я вошёл в неё, она только на мгновение вонзила
ногти мне в спину, через несколько движений отпустила. Дальше помню
только фрагментами, уснули через час, вымотанные. Испорченную
простынь, жена кинула на пол. Уснули обнявшись. Только утром
проснулся один. Мадина исчезла, простынь тоже. Не успел я встать,
когда ко мне поднялась жена с подносом в руках. Одета только в мою
майку. Голые ножки настроили меня на определённый лад, не до
завтрака.