Собираюсь в больницу к брату. Испекла в мультиварке его любимых
пончиков. Достать рисовую муку тут довольно трудно. Разбирают с
прилавков, как только поступает. Но я ни за что не оставлю Кивара
без его вкусняшек. Ему двадцать пять, он на четыре года старше
меня, а столько всего пережил.
После смерти родителей стал мне и мамой и папой. Мы с голоду
пухли, но друг друга не бросали. Выживали как могли, работали в
санитарном бюро на гнилом Куасире, отлавливая местных грызунов в
метательные корзины. Самое ужасное время, которое не хочется
вспоминать. Палящее солнце, везде пахнет тухлым, хотя этот запах и
помогал нам бороться с голодом. Заработанных грошей хватало, чтобы
купить себе нормальной еды на раз.
Зато это время заставило резко повзрослеть и бороться за жизнь
на износ. Там-то мы и научились драться, рубить без оглядки местных
дралу - двулапых быстрых хищников с острозубой пастью, желающих
пообедать нами. Нас ставили наравне со взрослыми, раздавая
рискованные заказы, а платили меньше. Знали, что за сирот никто не
спросит.
Беда не приходит одна. Одинокие подростки на чужой планете, мы
постоянно подвергались риску быть зараженные бешенством грызунов,
лекарство было, но в малом количестве, и у начальства, которое
раздавало его только за дополнительную работу. Однажды Кивара
покусала одна такая тварь из-за моей медленной реакции. Не
разглядела за его спиной подкрадывающегося хилуку. Поздно взмахнула
лазерной шашкой, он вцепился брату в плечо. Нужно было действовать
немедленно, у Кивара был час максимум.
Побежали к начальнику санитарной станции, а он, гад, даже
разговаривать с нами не захотел. Вот, тогда я ощутила настоящий
страх и тревогу за брата, всю безысходность, мое сердце разрывалось
от отчаяния. Внешне я старалась быть уравновешенной, а в душе
разгоралась невыносимая тревога и боль. Мы были еще детьми, брат
был в отчаянии, но он боялся не за себя, а за меня, говорил, что
будет со мной. Мы прибежали в наш барак, ища поддержки у других
работяг. Двое напуганных, трясущихся от страха беспризорников…
Кивара начинало морозить, лихорадка завладевала его организмом, пот
струился с висков брата, он бледнел на глазах. Я старалась не
истерить, но слезы лились градом. Как сейчас вспомню.
Благо мы всегда был дружелюбны с другими наемниками. Один из
них, Ивтэр, пожилой авниец, пожалел. Было у него в запасе
лекарство, как его припрятал и где достал, загадка, под прилавком
даже не продавали. Если бы ни он, не знаю даже, как бы пережила
смерть родного брата. Наверно бы вышла в пустыню и дала бы загрызть
себя хилуку. Не представляла и дня без него, так люблю и боюсь
потерять.