Бежим в гущу многоэтажных домов, заполняющих квартал для
среднего класса. Тут также изредка мелькают фары, фонари горят
тускло, прохожих уже нет.
Вдруг из-за угла, скрипя шинами, вылетает полугрузовой мобиль.
Кивар и я от страха ускоряем бег. Сердце сейчас выскочит из груди.
Через три секунды преследователь нагоняет нас на бешеной скорости и
резко тормозит. Из фургона вылетают два здоровяка, хватают нас и
тащат внутрь.
Крепкая ладонь зажимает рот, крики о помощи превращаются в
беспомощное мычание. Чувствую болезненные укол в плечо,
проваливаюсь в темноту.
Очнулась, тело одолевает неимоверная слабость. В пустой комнате
лежу на старом диване. Видимо мне вкололи дрянь, про которую
рассказывал брат. Кивар! Где он? Нас убьют, расчленят на органы,
продадут в рабство? Я плачу от страха и сожаления, что не увижу
брата, слезы медленно катятся к ушам. Обидно, одиноко на душе,
хочется кричать, чтобы пришел кто-нибудь, пожалел, отпустил.
Пытаюсь встать, но кружится голова, к горлу подкатывает тошнота.
Кое-как поднимаюсь и иду к обшарпанной двери. Дергаю - закрыто. Еще
раз - она не поддается, тогда стучу, только выходит слабо. Усилив
удары, продолжаю синхронно бить, заливаюсь слезами.
Вдруг слышу поворот ключа в двери, она открывается, заходит
вооруженный пушкой амбал. Хватаем за шкирку и тащит на диван.
Упираюсь ботинками в пол, перебирая быстро ногами, ступни скользят,
руками хватаюсь за мощное запястье. Бросает на сиденье и злобно
смотрит на меня.
- Заткнись и сиди молча, будешь тут стучать, отрежу руки, -
пробасил здоровяк, разворачивает и хочет уходить.
- Что вы хотите от нас? Где мой брат? - истерю, не переставая
плакать.
- Если будет вести себя хорошо, скоро увидишь, - мужик выходит и
закрывает дверь опять на ключ.
Брата я действительно увидела через пару часов. Только нам не
дали поговорить, закрыли рты электронным кляпом, на руки нацепили
наручники. Мы смотрели друг на друга испуганными глазами, Кивар
мотал головой, как-будто говоря: “не делай глупостей”. Что может
сделать девчонка двенадцати лет?
Лишь трястись от страха, но брат знает, что я отчаянна. В школе,
на соревнованиях всегда шла до конца, даже если было дико больно,
или выбивалась из сил, в упрямстве мне не занимать, но я умею
думать. А сейчас надо усиленно соображать, искать любую
возможность, чтобы освободиться. Видимо брат проследил за моими
эмоциями и боится, что спровоцирую похитителей на еще большую
жестокость.