Женщина была действительно очень умна и любила устроить шалость,
чтобы развлечь себя и подурачиться над окружающими.
Однако сейчас, она думала о том, как давно этого тела не
касались руки мужчины. Ей предлагали брак три хранителя живших в
данный момент на этом континенте, но ни один из них, её не
интересовал.
Вопреки нормам этого мира, когда женщины хотят получить
потомство от сильно партнёра, ей хотелось нечто другого.
С детства обласканная родительской заботой она жаждала жёсткого
мужчину. Не этих хранителей и дворян, что вились вокруг неё, боясь
задеть её чувства или обидеть словом.
Она жаждала мужчину собственника, который сможет усмирить её,
покорить её и за чьей спиной, она больше не будет думать ни о чём,
кроме как поддержать его.
Это можно было назвать лёгким мазохизмом, потому что в понимании
женщины перед зеркалом, если мужчина, чтобы остановить её не
побоится прибегнуть к силе, она бы восприняла это нормально, даже
более того, она жаждала того, кто будет стоять над ней, а не рядом
с ней.
Ей не нравилась роль лидера, которую пришлось взять на себя
из-за своей силы и ума, а также слабости мужчин, что окружали
её.
Из-за любви к своим родителям и братьям она не нарочно стала их
защитницей. Не в боевом смысле слова, ведь те и сами были сильны,
но, по сути, женщина стала им больше матерью, чем сестрой и
дочерью.
Поэтому теперь, ей требовался мужчина, что сможет подчинить её
себе, который позаботится о ней не на словах и даст ей ментальное
спокойствие.
Она догадывалась, кем может быть этот человек, но боялась в этом
признаться и даже думать, однако с каждым днём, мужчина в голове
женщины, занимал всё больше места, а её мысли порой, отказывались
подчиняться ей.
Пока она витала в облаках и её руки спускались по подтянутой
груди к упругому животу, поглаживая мышцы, что чувствовались под
кожей словно шёлк, дверь её комнаты с шумом открылась, а следом
раздался возмущённый голос горничной.
— Клиосса! Ты опять голая спала? — недовольно спросил Миранда,
указывая горничным шедшим за ней, что и где надо сделать.
Графиня не обращала внимание на свою подругу. Лишь руки её
опустились и, склонив слегка голову набок, она продолжала
разглядывать своё тело, словно в комнате никого больше не было.
Её глаза, что Виктор называл «изумрудными», были более
совершенными, чем этот «жалкий» минерал. Зрачки выглядели словно
зелёный бриллиант, искрящийся каждой своей гранью.